Люблю я сесть на кухне с чашечкой чаю и пофилософствовать.
Собеседник всегда найдется. Кухня самое спокойное место в моей квартире. Хотя квартира не моя. Здесь живет Ленка − моя сестра. Я тоже здесь живу. Но только потому, что она мне позволяет. Сестренка любит вечеринки. В большую комнату обычно набивается человек двадцать, и там становится очень тесно. На кухне свободнее, и к тому же, можно курить. У Ленки собираются очень интересные люди − эзотерики. Здесь обсуждаются темы от психотерапии до гадания на картах Таро. Выпивается огромное количество травяного чая.
Сестра часто просит меня:
− Виталик, расскажи нам, как жили в древней Индии. Или как выглядели жилища китайцев в десятом веке до нашей эры.
Я учусь на втором курсе исторического факультета и еще не так много знаю, но для Ленки это не аргумент. Приходится идти в университетскую библиотеку и выяснять, какие косы заплетали кельты перед битвой. Это, кстати, и для меня полезно. Я слыву очень знающим студентом.
Я – убежденный реалист. Считаю: если черная кошка перебежала вам дорогу, это значит только, что кошки в вашем дворе обнаглели и ничего более.
Сегодня вечером нашу квартиру опять заполнили гости. Кажется, будут говорить о летающих тарелках и контактах с инопланетянами. Значит, меня не побеспокоят. Можно спокойно пить чай, черный, крепкий, чтобы бодрил.

− Привет, Виталя! − говорит двухметровый детина, входя на кухню. Это – Эдик, Ленкин воздыхатель. Эдик кудряв, его голубые глаза смотрят на мир доверчиво. Сестра уже ему раз пять объясняла, что его чувства останутся безответными. Но он надеется.
Я встаю и распахиваю окно. Добродушный Эдик дымит как паровоз, а когда нервничает, курит вдвое против обычного. У меня настроение поговорить, и я спрашиваю:
− Как дела с летающими тарелками?
Эдик смотрит в окно. Инопланетян там не наблюдается. Но он не расстраивается. Как всегда, Эдик настроен романтически.
− Любовь, − говорит он, − вот сила, которая делает человека важным и интересным для высокоразвитых цивилизаций.
Я смотрю на чаинки, всплывающие на поверхность. Чашка приятно согревает ладони. Я сомневаюсь в его правоте. Вздыхаю:
− Да, любовь… − продолжаю его мысль. − Странные, мы существа. Природа устроила все так, чтобы мы плодились и размножались. Ах! Как мы счастливы, когда бежим на первое свидание. Девушка кажется нам феей, неземным созданием. А потом… Муж кричит на фею, ставшую женой, что, дескать, суп опять пересолила. И когда же она поймет, что это же уму не постижимо, по три часа по телефону о пустяках болтать. Такое вот высокое чувство!
Эдик огорченно уставился на меня. Он просто не находил слов. Да, подумал я: «Заносит меня». С Эдиком о таких вещах говорить не стоит. Еще в драку полезет.
Яростно затянувшись, наш романтик бросился пока что в словесный бой. И на том спасибо.
− Ты же историк, − начал он наступление, − больше моего должен знать примеров, когда люди совершали подвиги ради любви.
Я пожал плечами.
− Не припомню.
− Да хотя бы Пушкин, − сказал он.
− Что Пушкин? − не понял я.
− Ну, как же, − задохнулся Эдик от возмущения. − Пушкин из-за Натальи Гончаровой стрелялся. Из-за любви погиб.
− Вот именно, − сказал я, − разве можно было так? В общем, погиб по глупости. Тоже, как ты романтик.
А Эдуард посмотрел на меня с каким-то странным выражением, круто повернулся и вышел.
− Ну и ладно, − решил я, − хорошо хоть, что он не стал мне про свою любовь к моей сестренке рассказывать.

Следующим утром я проснулся с замечательным настроением. Солнечный зайчик прыгал по стенке, и сразу становилось ясно, что зима закончилась. Я быстро поднялся, оделся и решил поинтересоваться у Ленки, чего можно пожевать на завтрак. Вот тут все и началось…
В комнате на диване сидела девушка и читала какой-то журнал. Я вдруг забыл, как дышать. Мир стал замечательным. Незнакомка отбросила со лба каштановую челку и сказала:
− Елена ушла, она просила вас накормить. Вы ведь Виталий?
Я осознал свою небритость, помятость и полнейшую непрезентабельность. В карих ее глазах прыгали веселые бесенята. Казалось, она точно знает, о чем я думаю…
− А Ленка с утра дома всегда, − промямлил я.
Девушка положила журнал на столик возле дивана, поднялась и ответила:
– Елена вместе с другими ушла в планетарий смотреть фильм об НЛО. Пойдемте на кухню.
Девушка двигалась легко. Я вдруг перестал стесняться. Мне показалось, что знаю эту девушку очень давно. Какое странное на ней платье! Я уверен, что сейчас таких не носят. Сшитое из какой-то струящейся ткани цвета морской волны, оно не казалось откровенным, но девушка выглядела в нем так, что мой пульс сам собой учащался. Я спросил:
− А что же вы не пошли на НЛО смотреть?
Она подумала о чем-то, кивнула своим мыслям и ответила:
− Меня не интересуют вещи, о которых все говорят.
Ленкина подруга поставила тарелку на стол и стала перекладывать лопаткой со сковороды ломтики яичницы с ветчиной. Я не люблю яичницу, но все равно сказал бы, что это самый вкусный завтрак в моей жизни. Уплетая яичницу, я спросил:
− Мудрая барышня, кто вы?
− Когда играешь много разных ролей, начинаешь ценить настоящее, а не выдуманное.
Мне почему-то стало не по себе.
− Я раньше вас здесь не видел.
Она улыбнулась и представилась:
− Зовут меня Наташа. Я – актриса. Мы с Еленой только вчера познакомились.
− Мое имя вы уже знаете, так что теперь мы знакомы, и я могу приносить цветы на ваши спектакли.
Наташа взглянула на часы и нахмурилась. Я заметил на ее запястье рядом с часами необычный браслет. Он переливался в лучах утреннего солнца, и создавалось впечатление, что медленно вращается на руке. Я моргнул, чтобы отогнать наваждение. Наташа встала из-за стола.
− Мне пора идти. Если ты действительно хочешь принести мне цветы, приходи сегодня вечером на спектакль, − сказала она, выходя из кухни.
В коридоре секунду поискала что-то в сумочке и протянула мне маленький картонный прямоугольник:
− Вот контрамарка.

Закрыв дверь, я понял, что не спросил, в каком театре играет Наташа и какой сегодня спектакль.
Волновался я напрасно, на обороте контрамарки было написано: Театр русской драмы «Любовь и смерть». 19-00.
Вечером я тщательно готовился к встрече с Наташей.
Лена вышла в коридор и застыла не в силах произнести ни слова. Перед ней предстал подтянутый молодой человек в строгом костюме и даже с галстуком. Прическа волосок к волоску, на лице выражение торжественности.
Сестренка подозрительно прищурилась и задала вопрос:
− Куда ты намылился?
Я сделал невинный вид, отвечая:
− В театре давно не был.
− Здесь без НЛО не обошлось.
− Даже собираюсь купить цветы. Актрисе подарю.
Ленка посмотрела на меня пристально:
− Ты какой-то конкретной актрисе хочешь цветы дарить?
Я подтвердил:
− Ты еще ее попросила меня завтраком накормить.
Сестра медленно подошла ко мне вплотную и сказала:
− Никого я не просила тебя кормить. Мы когда вчера утром уходили, дома вообще никого не оставалось.
Я хмыкнул:
− Яичницу с ветчиной, выходит, я сам приготовил.
Ленка задумалась. Потом спросила:
− Как твоя актриса выглядела?
− Она не моя, − замялся я. – На ней еще платье какое-то старомодное было.
− Дела, − протянула сестренка. Надо пойти проверить, не пропало ли что.
− Да, ты сума сошла! − возмутился я. − Со своими инопланетянами уже не замечаешь, кто к тебе в гости приходит!
Сестра ничего не ответила, но быстро вернулась в большую комнату, открыла шкатулку, где хранила деньги, документы и украшения.
− Все на месте − сказала она через некоторое время. − Но никакой актрисы я не помню.
Она нахмурила брови.
− Не переживай. Я ей сегодня букет вручу и гости приглашу, так что еще раз познакомитесь.

Домой я возвращался с цветами и чувствовал себя скверно.
У Лены гостей не было. Увидев, меня она спросила:
− Что-то не так?
− Все не так, − ответил я. − Ты уверена, что ничего не пропало?
Сестра покачала головой:
− Все на месте.
Я криво усмехнулся:
– Значит, это была инопланетянка.

Прошло пять лет. Вроде бы у меня все шло хорошо – получил диплом с отличием. Знания пригодились. Один приятель занимался антиквариатом, причем очень серьезно. Он взял меня к себе консультантом. Дело интересное и неплохо оплачиваемое
Я возвращался из командировки. Гнал машину и думал. Ночь – хорошее время для размышлений. Верный форд ровно урчал, свет фар разгонял темноту. Вдруг впереди я заметил девичью фигурку на обочине.
− Ну, ничего себе! Что она тут делает в такое время? − подумал я, автоматически снижая скорость.
Девушка подняла руку. Я притормозил.
− Вы с ума сошли ночью голосовать. Мало ли кто тут ездит. Могут обидеть.
− В город! − коротко ответила девушка, села на переднее сиденье и мягко прикрыла дверцу.
Я нажал на педаль газа.
− Ерунда, − ответила девушка, − я сразу вижу, хороший человек едет или нет.
Видимо, недоумение было написано у меня на лице.
− Я от поезда отстала. Мне в город очень надо.
Я покосился на попутчицу. На миг мне почудилось что-то знакомое, но нет, я ее никогда не видел.
Девушка потянулась к кнопочке плеера. Спросила:
− Что у вас там, музыка?
− Нет, − ответил я, − аудио книга. Пушкин.
Она подняла удивленно брови:
− «Евгений Онегин»?
− Я раннего Александра Сергеевича люблю.
Чуть подумав, процитировал:

Так и мне узнать случилось,
Что за птица Купидон.
Сердце страстное пленилось.
Признаюсь – и я влюблен!

Я раньше считал, что зря поэт в дуэль ввязался.
Девушка посмотрела на меня внимательно:
− Теперь вы считаете по-другому?
В машине было тепло, и девушка сняла курточку. Синий джемпер с белым рисунком очень ей шел, но поразило меня не это. На запястье попутчицы тускло поблескивал браслет.
− Откуда у вас эта вещь? Однажды мне уже доводилось видеть похожий.
− Это фамильная драгоценность.
− У вас нет сестры? − спросил я.
− Сестра есть, − ответила девушка.
Я разволновался:
− Ваша сестра − актриса?
Попутчица промолчала. Она задумчиво смотрела в окно.
Я ждал. Так и не ответив на мой вопрос, девушка попросила:
− Остановите, я уже приехала.
− Вы же говорили, что вам нужно в город? − удивился я.
− Да, но у меня здесь встреча.
Я осмотрелся. Неподалеку виднелось строение. Я притормозил.
Не верилось, что девушка вот так уйдет, ничего мне не объяснив. Я попробовал объяснить:
− Послушайте, несколько лет назад я познакомился с девушкой. У нее на руке был такой же браслет. Я бы очень хотел встретиться с ней еще раз.
Девушка побарабанила пальчиками по стеклу:
− Вы сильно его обидели, − сказала она, словно про себя. − Возьмите мою визитку.
Мне на колени упала карточка, на которой было написано: «Дизайнер Татьяна». И ниже адрес агентства.
− Татьяна, − пояснила девушка, − это я.
Я машинально кивнул и поинтересовался:
− А не окажется, что по этому адресу никакого агентства нет и никогда не было?
Она улыбнулась:
− Прощайте.
И быстро вышла из машины.
Когда девушка исчезла в темноте, я понял, что не спросил, кого же я обидел. И тут заметил на сиденье клочок бумаги. То ли он выпал из кармана курточки, когда девушка ее забирала, то ли она оставила записку специально. Я развернул листочек.

Пролетело счастья время,
Как, любви не зная бремя,
Я живал да попевал,
Как в театре и на балах,
На гуляньях иль в воксалах
Легким зефиром летал;
Как, смеясь во зло Амуру,
Я писал карикатуру
На любезный женский пол.

Не писал я никогда карикатур, я же не Пушкин. Какая-то мысль проскользнула по краю сознания. Что-то такое уже было. Говорил мне кто-то про дуэль, про любовь. У нас не Греция, между прочим. Отчего-то мне подумалось, что никакого агентства я завтра не найду. От этой мысли стало тоскливо.

За столиком кафе сидела странная троица. Высокий белокурый юноша, пухлый малыш, быстро поглощающий мороженое, смуглый мужчина с явно нерусскими бакенбардами.
− У него нет шансов, − сказал юноша.
− Ни единого, − жизнерадостно подтвердил малыш.
− Значит, − спросил смуглый, − вы считаете, что агентства Татьяны Виталию не найти.
− Считаем, − сказал белокурый. − Он наказание заслужил.
Смуглый предложил:
− Не хотите ли дуэль?
Блондин рассмеялся:
− Да с чего бы это?
− А с того, − сказал, смуглый, − что вы поступаете несправедливо.
Блондин скривил губы.
– Вы же знаете, я никогда не промахиваюсь.
− Это точно, − поддакнул малыш. − Ему промахиваться никак нельзя.
Собеседники глянули на малыша с явным раздражением.
Тот насупился, но потом расплылся в блаженной улыбке:
− Да, пожалуй, ты все равно не попадешь.

Оставалось проехать всего квартал, когда бензин закончился. Дальше я пошел пешком.
Чем ближе нужный мне переулок, тем тяжелее идти. Резко и сильно кольнуло слева. Я остановился. Посмотрел на крышу дома. Почему-то я знал, что именно туда надо смотреть. Я подумал: «Извини, приятель. Я понимаю, ты на меня в обиде, но теперь тебе меня не остановить».
Я заметил цветочный ларек и направился к нему.
− Три розы, пожалуйста, вон те, чайные. Собираюсь подарить цветы актрисе, у нее сегодня премьера. Что вы говорите? В вашем городке нет театра. Я думаю, он недавно открылся.
Теперь я шел с букетом. Неужели я сейчас поверну за угол и увижу вывеску. Мне обязательно нужно представить эту вывеску, а дальше должен быть театр.
Аполлон вдруг засомневался, и солнечная стрела ушла вверх, лишь слегка зацепив смуглого дуэлянта. Сверкнула белозубая улыбка.
− Мой выстрел, сударь.
Он медленно поднял пистолет.

До заветного поворота оставалось пять шагов…