Повесть
Вдоль дороги все не так, а в конце подавно!
В. Высоцкий
Пролог
Эти воспоминания я пишу для тех, кто остается. Для людей, ушедших за грань Вселенной, все это уже не имеет значения. Тем же, кто хотел, чтобы я вообще не существовал, спешу сообщить – мои записки не удастся уничтожить.
Это был первый относительно спокойный год после затянувшейся без малого на сорок лет войны Рас. Я родился, когда начали применять психотропное оружие. Сейчас уже мало кто помнит о нем. Особенностью этих адских устройств было то, что они не разрушали только психику детей, родившихся в момент бомбардировки, а наоборот стимулировали их экстрасенсорные способности. Я и был как раз таким ребенком. Что произошло с моей бедной матерью, неизвестно. Меня нашли солдаты орущим в колыбели в одном из покинутых домов. Усыновить малыша, получившего психотропное воздействие, не нашлось желающих. Естественно, чтобы воспитывать меня, у солдат не было ни времени, ни сил. Кормили, одевали, оберегали. Родившись на войне, я воспринимал ее как норму. Научился прятаться и стрелять раньше, чем читать и писать.
К концу войны наша часть влилась в военное формирование зеленых. Они, отчаявшись предупреждать людей об экологическом кризисе, взялись за более радикальные методы убеждения. Экологи установили мир, жесткую диктатуру и режим строгой экономии. Хотя было понятно, что это лишь временная отсрочка для нашей умирающей цивилизации.
К тому моменту, с которого начну свой рассказ, я успел вырасти и повоевать. Участвовал в борьбе с потребителями. Так называли людей, считающих, что после них хоть потоп.
Получив звание почетного сторожевика, я решил попробовать себя в мирной жизни, чем немало озадачил своих сослуживцев. Но мне было наплевать на их подначки и шуточки. Мирной профессии у меня не было, пришлось идти работать на кормушку. Да вы ведь, наверное, и не знаете, что такое кормушка? Животный мир во время войны сильно сократился, из-за тех же психотропных бомб. Пищи не хватало. А то, что осталось, бдительно охранялось сторожевиками. Людей спасали от голода кормушки – огромные заводы-растения, которые сумели создать наши ученые. В кормушках выращивались плоды, заменяющие многие продукты. Работа моя состояла в обеспечении одного из гигантских растений необходимыми минералами и водой. По сути это была работа грузчика. Но мне она нравилась. Впервые я кормил, а не убивал.
Часть первая. Щеры
Глава первая. Соблазн
Зовут меня Егор. Фамилии у меня настоящей никогда и не было. Ребята из нашей части в свидетельстве о рождении записали Егор Солдатов.
Я лежал на диване в своей однокомнатной квартире и смотрел на экран информатора всеобщей сети. После войны информаторы заменили телевизор, компьютер и еще многое другое. То, что я видел на экране, мне совершенно не нравилось. Хотя диктор и все, появлявшиеся в кадре, пребывали в полнейшей эйфории. Как же, ведь с нами вступили в контакт братья по разуму! Очень мирные и дружелюбные существа, обещающие помочь нам. Инопланетяне готовы были доставить на землю установки ядерного синтеза энергии и систему их безвредного охлаждения. Они помогут землянам очистить планету от загрязняющих веществ и радиации. Вот крупным планом показали инопланетянина, встречающегося с Президентом.
Посмотрев на инопланетянина, я понял, что дружелюбием здесь и не пахнет. Интуиция мне подсказывала: не может быть мирным существо, имеющее такую броню. Инопланетянин огромного роста напоминал средневекового рыцаря. На жестком панцире выступали острые шипы.
Диктор жизнерадостным голосом рассказывал, что наши братья по разуму с планеты Щер с очень суровыми условиями существования, и поэтому они имеют массу защитных приспособлений. Ради удобства общения инопланетяне приняли вид землян. Это были вполне симпатичные и улыбающиеся человеческие лица. Но хотелось бы посмотреть, как они выглядят на самом деле. Вот диктор исчез с экрана и его место занял инопланетянин.
– Мы называем себя щеры, – сказал он, – и готовы дать вашему миру очень многое. Но и нам нужна ваша помощь.
Именно этих слов я и ждал. За все надо платить.
– Дело в том, что наша цивилизация постепенно умирает от неизвестной болезни, – продолжал пришелец, – мы долго искали метод лечения. И вот мы нашли вашу планету. Некоторые из вас обладают способностями, которые вы считаете паранормальными. Они могут лечить при помощи своего биополя. Мы провели исследование, и оказалось, это то, что нам надо.
Изображение изменилось, теперь с экрана смотрел Президент, человек, управляющий Землей вот уже десятый год. Он заговорил:
– Я призываю всех землян, имеющих экстрасенсорные способности, заявить о себе властям. Эти люди смогут отправиться на планету Щер с благородной миссией.
У меня в голове зазвучал сигнал тревоги.
Я выключил экран, было тошно. Практически это означало, что за нас уже все решили.
Наше правительство было диктатурой. Раньше я считал это вполне целесообразным. Но у всякой диктатуры есть свои серьезные недостатки и одним из таких недостатков является ограничение свободы выбора.

Глава вторая. Охота
На следующий день я пришел на работу в подавленном настроении. Все вокруг только и говорили, что о щерах. Царила приподнятая атмосфера ожидания перемен к лучшему. Ко мне подошел бригадир:
– Я так понимаю, что твое рабочее место скоро освобождается? – спросил он утвердительно. – Мы за тебя рады.
– С чего это ты взял? – не понял я. – Меня работа вполне устраивает!
– Но ведь ты не совсем обычный, – осторожно начал бригадир.
Я завелся не на шутку, ухватил его за грудки, приподнял и угрожающе спросил:
– Что это ты имеешь в виду?
– Ну, – смутился бригадир, – во-первых, ты очень сильный.
– Нормальный, – возразил я, – для двухметрового роста, веса в сто двадцать килограммов я совершенно нормально сильный. У меня голубые глаза, рыжие волосы, нос картошкой тоже совершенно нормальный.
Окружившие нас люди, начали смеяться. Я отпустил бригадира и повернулся, чтобы уйти. Он сказал мне в спину:
– А как насчет твоих предсказаний погоды, которые всегда сбываются, твоей всем известной интуиции? И, наконец, что животные слушаются тебя беспрекословно?
– Военный опыт, – пробормотал я, но уверенности в моем голосе не было.
Он был прав. Я не совсем обычный человек. Все-таки я из тех, из случайно выживших. Хотя случайно ли? Все, рождающиеся при психотропной бомбежке, обязательно выживали. Как это получалось, совершенно непонятно. Потихоньку успокаиваясь, я подумал, что у меня звание почетного сторожевика, а это все-таки дает какие-то права. Хотя я никого никогда не лечил, наоборот, во время войны отправлял на тот свет. Так что нашим дружелюбным партнерам я вряд ли пригожусь.
В конце рабочей смены ко мне подошел главный эколог. Он помялся и сказал:
– Ты знаешь, Егор, мы тут посовещались и хотим тебя просить поехать к щерам от нашей фабрики. Это большая честь.
Я не придумал ничего лучшего как раздраженно ответить:
– Я тоже хочу кое-что попросить у вас, а именно: причитающийся мне прошлогодний отпуск.
Мой собеседник облегченно вздохнул и согласился.
Нужно было с кем-нибудь посоветоваться. Я не пошел домой, а отправился в институт генетики, где работал мой боевой товарищ. В самом конце войны ему оторвало взрывом ноги, но он выжил, получил образование, занялся наукой. Он уже давно увлекался генетикой домашних животных, и зеленые взяли его под свою опеку. Звали моего друга Вячеславом. Однако для меня он был Вяч. Я ввалился в его лабораторию, и там сразу стало тесно. Вяч что-то рассматривал под микроскопом. Я с порога закричал, чтобы он оставил, наконец, своих кошек и собак в покое и встречал старого фронтового друга. Профессор поднял голову и буркнул:
– Ты как всегда вовремя. Сейчас вместе посмотрим экстренный выпуск о щерах.
Он повернулся в своем кресле-каталке и включил информатор.
На экране скопление народа мало-помалу превратилось в подобие очереди. Люди подходили к щерам, которых было около пятнадцати. На людей направляли какие-то приборы, а затем один из щеров что-то говорил непонятное, и подходили другие добровольцы. Некоторых тут же усаживали в какой-то фургон и увозили. Голос за кадром сообщил, что тех, у кого биополе достаточно мощное, отправят на планету щеров. Желающих немало.
– Еще бы, – ехидно хмыкнул Вяч, – любознательные мы… Может, они просто отбирают тех, что поздоровей.
– Вряд ли, – не согласился я, – с их уровнем технического совершенства они могли бы просто нас захватить и не тратить времени попусту.
– Так то оно так, только мы с тобой волки стреляные. И я даже без твоей интуиции чую: что-то тут нечисто.
Вяч покосился на меня:
– А ты не хочешь проверить свое биополе?
Я скривился и процедил сквозь зубы:
– И ты туда же!
– Ну, – усмехнулся профессор, – таких, как ты, немного!
– Да, – я вздохнул, – вот ты сказал, что мы волки стреляные, а я уже затылком чувствую травлю…
Вяч хитро улыбнулся и договорил за меня:
– Меньше знаешь, и кошмары не мучают.
– Это точно, – облегченно согласился я.
ледующим утром я летел в лесную зону. Это огромный заповедник, одно из великих деяний зеленого движения. Я летел к Вильсону, лучшему аналитику разведотдела Армии сторожевиков. Девушка в аэропорту, который так и назывался «Лесной», радостно улыбнулась мне. Я не помнил, как ее зовут, но мы явно где-то встречались. Она подбежала ко мне и воскликнула:
– Егор, вы возвращаетесь к нам!?
Я покачал головой и ответил:
– Я в гости к старику Вильсону. Он все так же живет в своей избушке на курьих ножках?
Это было псевдо-живое существо, созданное для войны. Избушка была настоящим кошмаром для
потребителей. Но Вильсон сумел подобрать ключик к системе управления этого чудовища. После чего устроился в нем жить.
Девушка объяснила, что Вильсон своих привычек не меняет. Вот только его будет трудно отыскать в чаще.
Прямо за воротами аэродрома начинался густой лес. Войдя в него, я сразу почувствовал себя лучше. На плечо спрыгнула пушистая белка. Послышался треск в кустах, на тропу вышел олень. Я погладил его по шелковистым ноздрям и зашагал в глубь леса. Звери меня всегда любили, и я их чувствовал.
Избушку я отыскал только через день. Самое смешное, что жилище Вильсона выглядело именно так, как в сказках изображают избушку на курьих ножках. Дверь со скрипом повернулась, и показался Вильсон.
– Ты долго бродишь, – невозмутимо заявил он, – твой завтрак уже остыл.
– Тебе уже сообщили, что я у тебя появлюсь? – удивился я.
– Обыкновенный анализ информации, и никакой интуиции и слежки, – спокойно сказал мой фронтовой товарищ.
Внутри избушки было очень уютно. Даже не верится, что это мирное жилище может мгновенно превратиться в орудие смерти. Вильсон погладил бревенчатую стену, поняв мои мысли, и сказал:
– Это, Егор, настоящий боевой друг.
Внезапно послышался скрипучий голос:
– Не перехвали.
Я вздрогнул, а Вильсон расхохотался.
Затем он стал серьезен.
– Ты тут сутки отшельничал, и это пошло тебе на пользу. Но от жизни ты немного отстал.
Он прикоснулся к стене, и та превратилась в экран информатора. Замелькали кадры. Вот уже знакомая очередь. Затем взлетающие сигарообразные космические корабли щеров. А рядом на космодроме – невиданная техника.
Я повернулся к Вильсону:
– Рассказывай.
Он остановил кадр. Здесь были обещанные машины для ядерного синтеза энергии с трубками, уходящими в небо: система охлаждения. Были очистители воздуха, воды и почвы. Стоял гигантский восстановитель озонового слоя.
– Обрати, пожалуйста, внимание, на вот эти ящики, – сказал Вильсон и указал на небольшие серебристые контейнеры. – Это синтезаторы материи. Щеры выдают их только членам правительства Земли и требуют взамен по десять человек.
– Да, – протянул я, – дела.
– Смотри дальше, – возбужденно говорил Вильсон.
Изображение снова ожило, и я понял, что к третьему дню очередь совсем поредела, а на четвертый день не было вообще никого.
– Это сколько же людей они уже вывезли? – подумал я вслух, и Вильсон тут же ответил:
– Около сорока тысяч. Но щеры говорят, что этого недостаточно, и наши с ними полностью согласны. Для восстановления экологии им нужно еще много чего. Торг идет на предметы роскоши. Такие вот синтезаторы и тому подобное.
Вильсон вскочил и стал с волнением ходить по избушке. Из стены с шелестом выдвинулся поднос: на нем стоял стакан с каким-то напитком. Вильсон смутился, выпил жидкость и извиняющимся тоном сказал:
– Вот, заботится, понимаешь ли.
Вильсон был сыном испанца и англичанки. Для него было характерно то настроение истинно британской меланхолии, то испанской горячности. Я привык к его вспышкам, но избушка, видимо, считала, что это вредно для его здоровья.
Немного успокоившись, Вильсон стал рассказывать:
– Сейчас экстрасенсы стали просто исчезать. Одна североамериканская певица, которая умела поднимать вещи взглядом, всемирно известный доктор, умеющий исцелять прикосновением руки. Наверно, было множество менее заметных исчезновений…
Вильсон говорил спокойно, но чувствовалось, что он не на шутку встревожен.
– На таких, как ты, Егор, идет настоящая охота, – после паузы добавил он.
Мое внимание привлек какой-то посторонний звук. – Получено смертельное ранение, – сообщил скрипучий голос избушки.
Половина правой стены вывалилась наружу, проем заволокло дымом, и по ушам ударил грохот взрыва. Сверкающий луч вылетел из дыма и ударил в противоположную стену. «Как им удалось подойти к избушке незаметно?» – удивленно подумал я.
Нападение на людей, родившихся и проживших на войне, очень опасно. Даже если оно внезапное. Именно к внезапным нападениям мы и привыкли. Их было более десятка. Могли бы послать и побольше. У каждого на правой стороне груди красовалась эмблема с изображением гончей собаки: охотники – это элитные части лесной службы. Нас выручило то, что им наверняка был дан приказ: взять нас живыми. Неожиданно избушка взорвалась. Взрыв был настолько мощным, что всех разбросало, словно тряпичные игрушки. Я пришел в себя раньше остальных.
Осмотревшись, понял, что Вильсон мертв.
– Ну, держитесь, господа охотники, – процедил я сквозь зубы, прекрасно сознавая, что нужен им живым.
А вот они мне живые были вовсе ни к чему. Прыжок – и вот я уже рядом с рослым негром, а в следующее мгновение он валится на землю со сломанной шеей. С двумя другими было примерно то же самое. «Да что же они послали против профессионала сосунков из послевоенного набора?» – растерянно подумал я. Хотя думать во время боя некогда. Оглушающий удар по затылку подтвердил правоту этого утверждения. Все же я не отключился, сумел откатиться и вскочить.
Когда я увернулся от нескольких ударов и в моих глазах прояснилось, я разглядел своего противника и выругался. Это была еще совсем юная девушка, ее лицо искажала ярость и боль. Ее можно было понять. Почти все ее соратники погибли, а она не имеет права отомстить. Но и мне стало не по себе. Война меня научила всякому, но убить девушку в мирное время… Я очень аккуратно лишил ее сознания. Ей даже больно не было. Остановился над ней, размышляя, что мне делать дальше. В это время они меня и накрыли. Боль тугим обручем стянула мне голову, и я рухнул на землю.
Глава третья. Золотая клетка
Я пришел в себя, но не подал вида. Меня куда-то везли. Рядом разговаривали двое.
– Вы же обещали, что, они будут без сознания, мы просто ворвемся и заберем их оттуда, – ударил по ушам резкий крик.
Сквозь головную боль и тошноту, я смутно сообразил, что это, наверное, кричит девушка, оставленная мною в живых. Значит, они действительно послали молодняк.
– Они должны были потерять сознание. Кто же знал, что эта псевдо-живая бестия экранирует от таких сигналов, – пояснял мужчина.
Я приоткрыл один глаз, рассмотрел мужчину в форме мастера охотничьей бригады и потерял сознание. Придя в себя во второй раз, я почувствовал себя намного лучше. Осторожно огляделся. Я лежал на кровати в какой-то комнате с серебристыми стенами. Вокруг меня было много людей, а рядом сидела девушка, по виду индианка, она держала ладонь на моем лбу. Индианка улыбнулась мне и сказала:
– Они выдали вам максимальную дозу оглушающего излучения, говорят, обычный импульс, вы даже не почувствовали, – она смотрела на меня с недоверием. – Мне пришлось повозиться, чтобы вас вытащить, ведь мой индекс – сто восемьдесят одна условная единица. У меня здесь самое сильное биополе.
– А у меня? – спросил я и не узнал своего голоса.
Она удивленно подняла брови.
– Двести девяносто четыре единицы, – теперь самое сильное биополе здесь у вас.
Я с трудом сглотнул ком в горле и выдавил из себя очередной вопрос:
– Куда меня привезли?
Лицо девушки стало печальным, и она ответила почему-то шепотом:
– Скоро вы все поймете. Это золотая клетка.
Я заснул. Возможно, меня утомил краткий диалог, а может быть, девушка как-то на меня воздействовала.
Меня разбудил шум голосов. Индианка доказывала кому-то:
– Если вы сейчас возьмете его, то, скорее всего, он не выдержит.
Ей возражал вежливый синтетический голос:
– Ему осталось жить всего пару суток, какая разница, умрет он сегодня или завтра!
Я осторожно приоткрыл глаза и увидел щера, стоящего возле двери, а с ним двух людей в золотистой униформе. Они держали под руки изможденного старика, а индианка стояла напротив, пытаясь ему что-то доказать. Я понял, что этого человека забирают на верную смерть. Осторожно, чтобы не привлекать внимания, я напряг мышцы и убедился в готовности своего тела к действию. Я не был связан и лежал недалеко от двери. Выбросив свое тело вверх ногами, я достал обоих в золотистом.
Я развернулся к щеру и нанес сокрушительный удар ногой прямо в середину его искусственного улыбающегося лица. Впечатление было такое, как будто я ударил ногой по айсбергу. По инерции меня бросило на стену, и я, оглушенный, упал на пол. Я ожидал всего, чего угодно, но только не выражения блаженства, которое возникло на лице щера. Мелодичный приятный голос произнес:
– Благодарю вас!
Трудно было определить, принадлежит он мужчине или женщине.
– Думаю энергии, выброшенной нашим новым гостем, достаточно, чтобы обойтись без обычной подзарядки.
С трудом я сообразил, что это говорит щер. Он повернулся и вышел в образовавшийся в стене проем. Вбежали еще двое в серебристом, глядя в мою сторону с плохо скрываемой ненавистью, они забрали убитых. Меня слегка подташнивало. Может, от удара об стену, а может, оттого, что улыбающийся щер действительно попил из меня энергии. Надо же, энергетические вампиры! Я осмотрелся. Золотая клетка, что тут скажешь. И все же я не чувствовал отчаянья. Я снова на войне, вот и все. Я взглянул на людей, с которыми меня свела беда. Зрелище не вызывало восторга. На всех лицах явно читалась обреченность. О! Более живое лицо. Индианка смотрела спокойно, чуть отрешенно, но без страха и тоски. Та самая девушка, что возилось со мной, когда я пришел в себя в первый раз.
– Как тебя зовут? – спросил я.
На мгновение мне показалось, что она не ответит, но индианка чуть поколебавшись, сказала:
– Тебе все равно не выговорить, в переводе это означает «Солнце, восходящее из моря».
– Очень длинно, буду звать тебя Солнце. Можно? – спросил я.
Она кивнула.
– Здесь много людей, успевших повоевать, – заговорил я медленно. – Раз они выжили, значит, бойцы, способны драться за свою жизнь. Что с ними здесь произошло?
Девушка посмотрела на меня печально, как на ребенка, который задает глупые вопросы:
– Здесь придумано многое, чтобы сломить волю человека. Хотя щеры больше всего ценят тех, кто дольше держится.
Мне отчаянно захотелось выругаться самыми грязными словами. Я бы так и поступил, никого не стесняясь. Но тут подумал: а что если этот всплеск энергии щеры тоже скачают и будут наслаждаться моей злостью! В бою самое страшное потерять голову, такие гибнут первыми. Наверняка это не единственная золотая клетка. Пока я осматривался, часть стены вдруг отодвинулась и в комнату шагнул человек. Оказывается, в стенах есть ниши. Я всматривался в лица сидящих вокруг людей, искал готовых к бою, не смирившихся, и не находил.
– Борьба здесь бессмысленна, – сказала индианка, – только дашь энергию щерам. Я еще держусь потому, что нашла смысл жизни в том, чтобы помогать другим, остальным сложнее.
Я вздохнул.
– Ведь все люди, попавшие сюда, обладают паранормальными способностями, неужели, ничего нельзя придумать?
Индианка кивнула.
– Можно, еще и как. Придумывали, но это игра в одни ворота.
Я вспомнил старого, покрытого шрамами инструктора, который говорил нам:
– Если ты не можешь уничтожить врага – это не значит, что он неуязвим. Просто ты использовал не то оружие.
И тут я понял. Ведь все собравшиеся здесь, это доноры. Люди, вынужденные отдавать. Пусть не все из них целители, но артисты, дикторы, общественные деятели. Совсем другое дело – Егор, ваш покорный слуга. Всю жизнь я у кого-то что-то отбирал, а если в конце и устроился на кормушку, так только затем, чтобы приобрести новый опыт.
Я старательно попытался скопировать благостную улыбку щера. Обратился я к девушке. Она взглянула на меня с удивлением.
– Двести девяносто четыре, – конечно, ты немного потерял, наши хозяева и с тебя попили, но ты удивительно быстро восстанавливаешься.
Опять это слово – «хозяева». Меня оно раздражало, как скрип железа по стеклу. Ничего мы еще увидим, кто здесь хозяин. Я внимательно рассматривал сидящих в комнате. Вот старик, которого я спас. Седой, сгорбленный. Сидит, привалившись к стене. Голова низко опущена так, что седые пряди закрывают лицо.
– Эй, – позвал я.
Старик тут же поднял голову. А ведь я не назвал его по имени, которого и не знал. Все-таки все здесь были паранормальными.
– Что, юноша, гадаете, где бы вы могли меня видеть и слышать?
Старик неприятно трескуче рассмеялся, и тут я его узнал. Знаменитый на всю планету спортивный комментатор. Как изменилось это умное волевое лицо. Обреченность будто стерла все резкое решительное, оставив образ несчастного старца с трясущимися губами и вечно опущенным взглядом. Старик сидел, скрестив по-турецки ноги. Я подошел к нему.
– Встать! Имя, звание, род войск? – рявкнул я привычно, как делал это сотни раз.
Он автоматически подчинился. Быстро вскочив, отрапортовал:
– Ренат Батыев, старший лейтенант, авиация, группа прикрытия.
– Садись, старлей, – разрешил я.
Когда он опустился на пол, я присел рядом.
– Что же ты так и остался старшим лейтенантом? – спросил я скорее себя самого, но Ренат ответил:
– Убивать не любил.
– Оно и понятно, – согласился я. – А вот скажи, старлей, если твоих долбают сверху, а у тебя закончились боеприпасы, как поступишь?
В старике произошла перемена. Взгляд его отвердел, губы сжались, в нем просыпалась фронтовая привычка.
– Пойду на таран.
– Слушай мой приказ, старший лейтенант... Но расскажи для начала, что вы пытались сделать?
– Взять щеров под контроль, – начал перечислять Батыев, – жечь их психическим огнем, полностью закрыться, вызвать на инопланетян гнев небес…
– Ладно, – сказал я быстро, заметив, что плечи старика вновь начали горбиться. – Слушай мою команду!
Глава четвертая. Быть или не быть?
Ренат все понял. Он был готов к смерти. Как выполнить приказ, бывший комментатор понимал. Хриплый смех старика заставил меня насторожиться.
– Пустота, – прошептал он, – полная пустота, и как мы раньше не додумались!
Потом старческие веки опустились, и тут началось. Двери в стене раскрылись, в помещение с огромной скоростью влетел щер. Именно влетел по воздуху, чтобы рухнуть безжизненной глыбой у ног старика, пошедшего на свой последний таран.
– Получилось! – радость наполнила меня силой. – Сейчас здесь такое начнется!
Мое тело приготовилось к схватке, каждую жилку будто пронизало электрическим током. В распахнутые двери вбежали люди в серебристой униформе, не меньше полудюжины. Каждый сжимал в руках какое-то оружие. Толстые стволы смотрели в мою сторону.
Целительница тоже кое-что умела. Гортанное восклицание, согнутые пальцы, резко выброшенные вперед. Воздух вдруг наполнился звуком хлопающих крыльев. В следующий миг люди в серебристом попадали на пол. Словно кто-то перерезал ниточки над марионетками, и те потеряли способность двигаться. Моему взгляду открылся коридор, уходящий куда-то вдаль. Оттуда доносился грохот. Пол начала сотрясать мелкая дрожь. Пару раз мигнул свет. Нужно было срочно действовать, а я даже не знаю, на планете мы или в космосе. Будет весело, если это космический корабль и все здесь выйдет из строя. Пергаментно бледное лицо старика на глазах наливалось молодой силой и здоровым румянцем.
«А вы как думали, одним вам полезно такое лечение!» – злорадно подумал я.
И тут свет погас окончательно, а вслед за ним погасло мое сознание.
Видимо, у энергетических вампиров был припасен предохранитель и на такой случай. Пришел в себя я крайне болезненным образом, а именно от сильного пинка.
Мое тело само перекатилось, закрывая уязвимые места. О сопротивлении не могло быть и речи. Богатый жизненный опыт подсказывал: пинающий не один, а остальные только и ждут, чтобы ты дернулся. Они тебя знают, значит, в первую очередь позаботились о своей безопасности.
Я осторожно приоткрыл глаза. Так и есть, на меня направлен какой-то датчик: надо полагать, при попытке вскочить по мне может хорошенько шарахнуть.
Охранники поняли, что я окончательно пришел в себя, и один из них нажал какую-то кнопку на браслете наручных часов, Я приготовился к худшему. Прямо из стены возник щер.
– Ты виновен в смерти десяти достойных! – буквально прорычал он.
Мне даже стало приятно. Ну, наконец-то они перестали притворяться. А то даже едят тебя с милой улыбкой. Именно такую улыбку я и попытался изобразить.
– Ну, надо же, в смерти десяти достойных? – издевательски переспросил я. – Чего достойных? А вы, надо полагать, нас всех тут спасали, просто-таки создавали нам райские условия!
Взгляд щера холодом не уступал полярной ночи. Затем он растянул губы в подобии улыбки.
– То, что ты натворил, ты должен исправить, – сообщил он мне.
Меня эта фраза вовсе не обрадовала. Появились еще два щера.
– В лабиринт, – приказал им монстр, указывая на меня.
Глава пятая. Лабиринт смерти
Пели птицы, пахло деревьями, родным лесом. Может, меня контузило, и сейчас я увижу Вильсона, веселого и живого? Синтетический голос разбил мои размышления:
– Ты в начале лабиринта. Тебе нужно пройти его до конца. Здесь все время угрожает смерть. Каждый раз спасение будет отнимать часть энергии. Но если ты погибнешь, энергия выплеснется сразу вся. Такой вариант нас также устраивает.
Я открыл глаза. Высокое синее небо над головой, опушка леса, тропинка уходит в глубь чащи. Иллюзия, скорее все обман, наваждение, но реальное до боли. Если сверху упадет шишка и хватанет меня по макушке, то будет больно сто процентов. Ай! Шишка оказалась здоровенной, просто-таки мутанткой, а мысль и вправду материальна. Так, встаем и идем по тропиночке, а там посмотрим, что мне господа щеры приготовили. Все-таки лес, хоть и иллюзия, но родная стихия. Я шагал легко и пока никакой опасности для себя не замечал. Стоп! Это еще что такое?
На расстеленном по поляне пестром одеяле лежала парочка. Причем очень активно лежала. Хм! Я конечно не ханжа, но среди бела дня... Хоть бы за кустами укрылись. Впрочем, может, здесь людей на мили вокруг не должно быть. Да ничего подобного. Вон окурок валяется. Если пристально осмотреться, то следов пребывания человека предостаточно. Я поймал на себе взгляд замутненных наслаждением женских глаз: меня заметили. Ну, сейчас начнется: визг, маты и тому подобное. Чего-то я, видать, не понимал.
Дальше я шагал не то чтобы осторожнее, но безмятежность куда-то испарилась. А от разумных существ, конечно, всегда можно ждать гадостей. Эх! Мысль здесь явно имеет магическую силу. Дорогу мне загородили трое с дубинками в руках. Крепкие, плечистые ребята.
 
– Насмерть? – предложил один из них, весь в веснушках, на вид вовсе не разбойник, просто крепкий парень.
Он именно предложил. Интонация звучала так, словно бы я мог сказать: «Да ну вас, я свежим воздухом дышу, а вы мешаете».
Я переспросил:
– Ты у меня интересуешься или с дружками советуешься?
Драться не хотелось. Злость куда-то ушла, и вообще в солнечный полдень не хотелось никого убивать. Парень явно растерялся. Ему пришел на помощь другой. Этот, старше и явно авторитетней, сказал басовито:
– Все одно скоро помирать, так хоть в бою, а не как кролики какие. Ты не бойся, ежели что, так мучать не будем. Мы ж не звери, добьем быстро, и все.
– А что же втроем и с оружием да на одного и безоружного? – Я спросил, чтобы протянуть время. Было ясно: эти не отстанут. Самый младший, светловолосый и курносый, добродушно объяснил:
– Так хоть одного ты убьешь, а втроем у нас шанс есть остаться живыми всем.
– А вы быстро бегаете? – ехидно интересуюсь у троицы.
Старший довольно осклабился:
– Этот боевой, может, кого и зашибет.
Нет, драться мне не хотелось. Я стал размышлять вслух:
– И откуда в вас такой фатализм? Понятно, все рано или поздно помрем, но зачем же приближать… Вы вон все здоровые, можете долгонько протянуть.
Курносый восхищенно присвистнул.
– Ты откуда взялся? – риторически спросил он. – Через 15 дней все равно к чертям собачим, а он про долгожительство. С виду на юродивого совсем не похожий.
Не обращая внимания на воинственные позы парней, я сел и оперся спиной о ближайшую сосну. Попросил:
– Рассказывайте!
Они были рады поговорить. В кои-то веки попался человек, который еще не знает, что он, как и все, в глубокой заднице.
Суть рассказа сводилась к следующему. Около года назад включилась какая-то древняя система самоуничтожения. Вежливый автоматический голос прямо с небес оповестил, что планета будет уничтожена всего через 13 месяцев и жителям предлагается грузиться на межзвездные челноки. Вот только никаких челноков у жителей не было и в помине. Видать, все увезли с собой запасливые предки. Ученые думали, думали, да так ничего и не придумали, система добротной оказалась, ничто ее не брало, и ведь компактная, зараза. Стоит себе на холмике каменюка в рост человека, и все. Как узнали, что это она есть, так один взял да у неба и спросил. Тот же голос и ответил, что вот на холмике… Правда, что это такое, голос объяснить не соизволил. Самые большие скептики считают, что автоматика наглым образом солгала. Но с той каменюкой ничего сделать не сумели, непростая, значится… Но все это никому не нужные подробности, и так ясно, что всем амба. Одни молятся, другие развлекаются. Три брата решили вот в бою помереть. Не они одни. Культ берсерка называется. По всем прикидкам 15 – 16 дней осталось до самоуничтожения планеты.
Я не спеша, поднялся, посмотрел на братцев внимательно.
– Пошли, – говорю, – к вашей каменюке, авось, удастся ей ноги приделать. Ну, а нет, так завсегда вас на тот свет отправить успею.
Подумал, что они не согласятся, будут дубинками махать и придется кое-кого покалечить. Но старший из них махнул рукой:
– Какая разница, тут и ходу-то пару часов.
Черная глыба стояла на холме, и по ее поверхности пробегали разноцветные сполохи. То ли изнутри вспыхивало, то ли солнечные лучи так отражались. Дорогу к камню ничто не заслоняло, да и людей немного было. Видимо, основной ажиотаж уже схлынул. Люди разбрелись решать свои предсмертные дела.
Только ученые с какими-то приборами рядом копаются. Кто-то шепчет молитвы. Глыбе это все до фени.
И это лабиринт называется. И что же я могу предпринять? Физики с химиками тут поумней меня кумекали, а толку? Садануть, что ли, по ней хорошенько ногой. М-да, ногу жалко. Видно же, с той стороны лесок небольшой был. Вот именно, нет больше лесочка. Чем-то от отчаянья братья солдатики ударили. Лесочка как не бывало, а глыбе без разницы. Так что грубая сила тут не пойдет. Что же, мы – люди необыкновенные, сможем и поколдовать!
На ощупь камень оказался теплым, чуть шероховатым и совершенно определенно живым. Мои веки закрылись сами собой. Словно переключилось во мне что-то. Так с моими способностями всегда, не очень-то их проконтролируешь. Мир ощущался, как пульсирующий шар, а я – застывшая в нем мошка. По шару тянулись меридианы, как и положено, – планета ведь. Впрочем, совсем не так. Нити сверкающим узором пронизывали пространство, куда там привычным долготам с широтами. Кое-где узор расцветал зелеными огнями, но в других местах крутились зловещие багровые воронки. В одной из таких воронок… Большими умницами были древние, не стали строить супермашин, просто ткнули каменной иголкой в экстремальную точку. Ну и что же? Все тот же ребус. Тронешь – и всем каюк, не трогать – тот же каюк, только чуть позже. Нити сплетались, тянулись и пронизывали тело. Они становились мной. Больно очень. Как ноет зуб. Поменялись мы с миром местами. Вот и вся недолга. Есть у меня и такая способность, оказывается. Камень из черного стал серым. Щеры, небось, подзарядились. Я ощупал себя, нет никаких черных выступов…
Синтетический голос с вдруг обесцветившегося неба, объявил:
– Твоих сил оказалось достаточно, чтобы уничтожить смертельную программу. Продолжай.
Глава шестая. Любовь зла
Удивительный запах кружил голову. Приятно. Хотя, может, и перебор. Осматриваюсь. Куда это забросили жестокие боги бедного солдата удачи?.. Хм, для разнообразия в Рай.
Всюду, куда достигал взгляд, росли великолепные цветы. Слышался отдаленный плеск волн. Мое тело уютно устроилось на чем-то мягком. Глаза открывать не хотелось. Девичий смех звучит легко и свободно. Веки поднялись сами собой. Индианка стояла на крыльце дома и смотрела на меня. Она улыбалась.
Надо же, забыл, как ее зовут. Кажется, «Солнце, восходящее из моря».
Коротко – Солнце, Солнышко. Неужели и ее засунули в треклятый лабиринт?
Индианка погрустнела. Сказала, отвечая на невысказанный вопрос:
– Не совсем так. – А может быть, и так. Какая разница? Но если ты отсюда выхода не найдешь, я умру. Только зачем выбираться? Здесь можно жить очень долго. Никаких щеров нет, да, может, и не было. А мы с тобой вдвоем…
Она посмотрела пристально. Я закрыл глаза. Воображение рисовало картины тихого семейного счастья. Вот играют дети, наши дети! Солнышко нежно обнимает меня. Какие к черту щеры! Имеет солдат право на собственный Эдем? А как же все те, из кого тянут энергию бронированные монстры?
– Может, это просто мне приснилось.
И тут накатило. Мое новое восприятие, способность, будь она неладна.
Рай оказался до обидного мал. И чувствовал я его искусственность. Стекляшка, хоть и красивая, а все равно фальшь. Я потянулся к девушке на крыльце. Лишь слабая тень. Или фантом.
Настоящая целительница спала где-то в золотой клетке. Ей всего лишь снился сон и я в этом сновидении. Если согласиться играть по правилам, Солнце проснется и все кончится? Она никогда не проснется? Я посмотрел в голубое небо. Что же делать? Конечно, можно здесь все разнести. Сила распирала мускулы, такой искусственный мирок можно уничтожить просто усилием воли. Ну, не совсем, нужно будет поднапрячься. Что? Щеры неплохо подзакусят, а я попаду в следующую иллюзию. Целительница так и не проснется. Просто вместо того, чтобы увидеть перед смертью прекрасный сон, она будет метаться в кошмаре.
Я не видел выхода, но сдаться тоже невозможно.
Идея показалась мне полубредовой, но риск – дело благородное. Да и не терял я ничего. Ну, потрачу чуть больше энергии. Мир потянулся навстречу сознанию легко, даже с готовностью, как собака к руке хозяина. Вот именно, я – его хозяин! Что-то дрогнуло, изменилось. Бесплотная тень, иллюзия наполнилась жизнью. Девушка на крыльце закрыла глаза и мягко сползла, прислонившись к двери. Через миг, а может быть, через очень длинный промежуток времени, она открыла глаза. Они оказались совсем другого цвета. Таких у индейцев не бывает.
В траве прошелестела змея. Молниеносный бросок – и зазевавшейся птичке конец. Где-то на западе громыхнуло. Налетел ветер, задрожали ветви деревьев. Мир воздохнул. Он стремительно обретал плоть, становился шире, больше.
Стук крови в висках отдавался по всему телу болезненной пульсацией.
Ураган поднял на море ревущие волны. Берег сотрясался от ударов. Земля вновь могла провалиться в тартарары. Ух, теперь уже идет обычный дождь. И так все время. Посмотри сюда, сотвори вот это. Напряги извилины, иначе все развалится к Вселенской маме.
Если вам предложат работу богом, не соглашайтесь, какова бы ни была плата. Работа того не стоит. Я увлекся. Мир только начал обретать стабильность, как перед глазами вспыхнула картинка.
В циклопических размеров зале надсадно гудят огромные машины. Перемигиваются индикаторы. Мой знакомый щер, здоровый такой, ругается, на чем свет стоит, лязгающий язык очень хорошо для таких выражений приспособлен. Мне аж завидно стало. Бронированные пальцы зло барабанят по клавиатуре чего-то, напоминающего компьютер.
«Что съел, рыло твое вампирское? – удовлетворенно подумал я. – Не сообразил, что если в иллюзию поверить, то она становится реальностью. Однако мой мир явно решили обесточить. По отрывистому приказу пара щеров помельче бросились к здоровенной кнопке в середине зала.
Ну, я так не играю. На самом интересном месте! О, как они давили на эту кнопку!
Сапфировые глаза смотрели на меня удивленно. Девушка коснулась ладонью лба, поморщилась.
– Не помню, – пожаловалась она.
Может, мне, а может, утру, просыпающемуся лесу, морю невдалеке.
– Кто я такая? – спросила медленно, неуверенно.
– Ты? – я улыбнулся. – Богиня этого мира. Заботься о зверях, о море, обо всем, что здесь живет и происходит.
– А как же меня зовут? – девушка, ох, извините богиня, смотрела с уверенностью, что я сейчас ей все расскажу.
– Любовь, – сказал я и добавил уверенней, – тебя зовут Любовь!
Она кивнула. Что такое любовь, она тоже помнила. Я почувствовал, что мне пора, заторопился.
– И вот что, – попросил я, – ты тут все назови без меня, а то я не успел.
– А ты кто? – продолжала она утро вопросов, но я уже уходил, оставалось лишь, извиняясь, улыбнуться и помахать рукой.
Золотая клетка, снова она. Пульсируют стены, колышется потолок, только я теперь не пленник, нет дверей, охранников.
Много людей. На их лицах, из-под слоя отчаянья пробивается надежда пополам со страхом. Клетку трясет и лихорадит. Что-то надсадно гудит, откуда-то тянет горелой изоляцией. Щер застыл посреди коридора, как статуя, а может, и превратился в таковую. Синтетического лица больше нет.
Вместо него что-то непонятное, словно бы квадрат попытались вписать в треугольник, но на полпути раздумали, сплошная мешанина каких-то бугров и углублений, ничего похожего на нас даже отдаленно.
Люди увидели меня. Главный щер тоже. Существа во Вселенной могут сильно различаться цветом и формой, но ежели кого не любят, так обязательно пытаются что-нибудь запульнуть.
Такая циничная мысль пришла мне в голову, когда я кубарем покатился по мягкому полу. В меня стреляли какими-то светящимися шариками, и сразу с трех сторон.
Чем опасны эти шарики, я не знал, но встречаться с ними отчего-то не хотелось. То, что я сделал затем, с точки зрения здравого смысла, абсурд, но боевые рефлексы работают быстрее мысли.
Я взмыл с пола и саданул щера ногой по морде, по тому самому лицу. Он лязгнул чем-то внутри, как мне показалось, удивленно и завалился на бок. Стрелять перестали. По-моему, я их шокировал. Если честно, я и сам был слегка потрясен. Пятка зверски болела. Я растянул губы в улыбке.
Видимо, побыть немножко богом или богом немножко (непонятно, как правильно), очень полезно.
Звезды пульсировали, пустота между ними оказалась вовсе не пустотой. Повсюду кипела жизнь.
Я осмотрел разгромленную золотую клетку. Спокойно уселся, скрестив ноги, и обратился к главному щеру, крепкий все-таки он, уже шевелится:
– Вот что, – сказал я, – любовь зла – и щера полюбишь. Давайте обсудим, как бы вам перейти на другую диету.
– Спасение утопающих дело рук самих утопающих! – нагло ответил на мое предложение монстр.
Глава седьмая. История цивилизации щеров
Щерский главный так впечатлился, что не только соизволил меня выслушать, но и сам порассказал много интересного. Ситуация в общих чертах выглядела так.
Жили-были себе во Вселенной, точнее всего в одной из галактик щеры.
Нет, они не отличались добротой, как раз наоборот, у нас бы их назвали пиратами. Весьма цивилизованными, придумавшими кучу штучек технического прогресса, но все же разбойниками с большой дороги. На нас, к слову, они не напали, только по причинам экономии энергии.
Вот так порхали они себе от планеты к планете: все, что позади, горело, а что впереди, разбегалось. Но попали они однажды в странное место. Созвездие не созвездие, туманность не туманность, одним словом, залетели к черту на кулички. Но привычка, как говорится, вторая натура – и потому решили разбойники пограбить и тут. Из того рейда только главный со своим кораблем и вернулся.
Биополе щеров слабело с каждым днем.
– И зачем нам нужно было грабить ту планету! – горестно вздыхал, рассказывая главный щер:
– В начале-то все нормально было. Население не сопротивлялось, мы их даже убивать не стали, просто согнали всех в одно место, а имущество погрузили на корабли и отчалили неспешно. А потом началось. Вдруг на фоне звезд появилось пятно непроглядной тьмы. И эта тьма догоняла пиратов с огромной скоростью. Щеры драпали изо всех сил. Но только флагманскому кораблю удалось уйти, и то большая часть экипажа умерла по странным причинам.
Наверное, с кораблем и прибыла на главную планету щеров удивительная зараза, даже самые жестокие меры дезинфекции не помогли. Они уже думали, что их цивилизации пришел конец, но вот попались им доверчивые земляне…
Мое восприятие расширилось, я увидел, точнее, почувствовал возле каждого щера маленькую темную воронку, которая с мощностью гигантского пылесоса высасывала жизненную энергию. От каждой воронки куда-то тянулась ниточка. Сначала я долго шарил энергетическим щупом среди звезд, даже испугался, но вот…
Сгорбленный старик сидит посреди каменистой равнины, широкополая шляпа сползла ему на один глаз. Дедушка чем-то сильно расстроен, он горестно вздыхает, восклицает раздраженно:
– Ну, я понимаю, украшения, горючее и редкостные сплавы, даже техническая информация, но цветы… Зачем им понадобилось увозить мой сад? Ну, ничего, им мало не покажется!
Его борода воинственно шевелится, к ней тянутся темные нити.
Ну, расстроили садовода. Не без труда я вернулся к реальности, все-таки практики мне не хватает.
– Вы цветы с той планеты вывозили? – спросил я.
– Так это от них зараза! – обрадовался щер. – Сейчас же прикажу и цветы и сад уничтожить.
Вслед за стариком я удивился вслух:
– Ну, зачем вам были нужны цветы?
Может, мне показалось, а может, главный щер действительно смутился.
– Э-э-э, – протянул он, – это надо видеть. Одно мановение бронированной конечности – и одна из стен превратилась в экран.
– Ух! – восхищенно выдохнул я.
Изящной формы бутоны мерцали и переливались разными цветами. Необъяснимым образом на них хотелось смотреть и смотреть, а в душе появлялось чувство, что вот теперь будет все хорошо.
Экран погас. Какое-то время все молчали, приходили в себя.
– На нашей планете цветы вообще не растут, – тихо продолжал рассказ щер, – условия сложные, но этим все нипочем, они здесь еще красивее стали, новые виды появились. У нас целый клан за ними ухаживает.
Дальше все очень просто было. Ну, не совсем просто…
– Эй, дедушка! – радостно оповестил я расстроенного садовода о своем прибытии. – Мне консультация по поводу ваших цветов нужна. Подскажите, пожалуйста, чем их лучше удобрять?
– Ай! Больно! Искры из глаз рассерженного старика жалили не хуже ос. Потом старик вдруг как-то сник, плечи его опустились.
– Нет больше моих цветов, – проворчал он.
– Ну почему же нет? – удивился я. – На планете тех, кто их увез, целые поля, огромные сады, виды новые появились. Я полагаю, вам, как создателю такого дива, семена новых видов причитаются.
Старик выпрямился, черты его лица разгладились, глаза вспыхнули мягким теплом.
– Только у меня просьба, – решил я закрепить успех. – Вы бы со злоумышленников ваше проклятие сняли. А то перемрут, неровен час. Кто же за цветами ухаживать будет?
Старик погладил бороду, и темных нитей как ни бывало.
Вроде бы садовник со щерами нашел общий язык. И перестали щеры грабить. Happy end да и только! К сожалению, все совсем не так…