«Это только присказка, сказка впереди».
Пролог
Поляна, где стояла избушка на курьих ножках, теперь представляла собой бурое выгоревшее пятно. Лес потихоньку затягивал рану. Но мне-то что теперь делать? Возвращаться на кормушку? Нет больше кормушек. Вы думаете, тут кто-то обрадовался, когда я вернулся? Ага! Благодетель вы наш, Егор, почетный сторожевик, спаситель Земли! Нет, меня встретили, конечно. Все-таки я единственный, кто вернулся со звезд…

– Почему перестали поступать синтезаторы материи и капсулы омоложения? – грозно спросил меня Президент.

Я ответил одной фразой:

– Щеры выздоровели.

Вся встречающая делегация горестно вздохнула.

Перистые легкие облачка скользили по небу. Хорошо им! В принципе, мне ничего не стоит превратиться в такое облачко, но вот что-то мешает.

Пахло хвоей, высохшие иголочки едва слышно похрустывали под подошвами моих ботинок. Неожиданно я увидел оленя, великолепного красавца с роскошными рогами.

– Теперь-то тебя никто не тронет, – подумал я.

В глазах животного что-то изменилось, и оно стремительно метнулось прочь. Тут же я заметил лучик лазерного прицела. В зашевелившихся кустах возникло мальчишечье лицо. Что же это делается! Тринадцатилетние подростки стали запросто разгуливать по заповедному лесу и браконьерствовать почем зря.

Цок-цок-цок. Это зубы паренька выбивают дробь. Ему страшно. Конечно, страшно, а по беззащитным тварям стрелять не страшно?

– Ведь я одного убью, а ученые их сотнями штампуют. Технология генетического воскрешения называется.

– Ну и ну, – попытался я удивиться.

Видимо, и парнишка понял, что его занесло. Но заговорил снова, теперь уже как бы сам собой:

– Мне говорили, что лучше в новый лес ходить, тот, что на месте радиоактивной пустыни. Но ведь что туда ходить, что в тир, а тут – опасности.

Я машинально кивнул, не пустил бы пацана в лес не только потому, что он заповедный, а еще потому, что он прав, тут чертовски опасно. А ему, по всему видно, захотелось подвига.

Грозно глянув на мальчишку, я сказал: тут не место для детей. Так что топай домой, карабин я тебе не отдам, все равно ты стрелять толком не умеешь.

Подросток рванул по тропинке с хорошей спринтерской скоростью. Я лишь усмехнулся ему вслед.

Глава первая. Город

В небе с веселыми хлопками взрываются разноцветные огненные шары. На оживленных улицах гуляет народ. Теперь здесь постоянный праздник и карнавал. Я иду легким упругим шагом. Вдалеке слышен смех. Люди заглянули за край, жили с пониманием того, что конец неизбежен, и вдруг им объявили, что Апокалипсис отменяется. Энергии хоть завались, ресурсы не ограничены, все хорошо и можно расслабиться. Вот и расслабились и больше напрягаться не хотят. Наступил рай земной!

Вдруг все изменилось. Грязная улочка, почти полная темнота. Ветер несет по тротуару какие-то бумажные обрывки. У стены человеческая фигура. Не то чтобы опасная, но нет в ней общей жизнерадостности.

Я приблизился. Нищий! Да как такое может быть? Человек в грязном камуфляже военных лет спал, тяжело привалившись к стене и свесив голову на грудь. Рядом кружка для подаяний, в ней несколько жетонов для синтезатора материи – новейшая валюта.

Я осторожно тронул беднягу за плечо. Тот резко вскинулся, забормотал спросонья.

– Плясать не буду, драться тоже не буду, достали!

Глаза, когда-то бывшие серо-голубыми, а теперь неопределенно выцветшие, открылись, взгляд сфокусировался на мне.

– Чего надо? – спросил нищий.

– Как же при таком изобилии может быть нищий? – удивился я вслух.

Человек хрипло засмеялся.

– Очень даже просто. За выступления против всеобщего спокойствия я внесен в черный список и к инопланетным благам доступа не имею. Работы все равно никакой нет, так что если кто-то в этом списке, то это самый что ни на есть нищий.

Напарник нищего или хозяин пытался двигаться бесшумно. Получалось, но только зачем же так потеть! Я учуял его издалека. Лет восемнадцати. Негр, хотя нет, разве сейчас встретишь чистокровного негра?

Он появился эффектной тенью из темноты и спросил сурово:

– Что происходит?

Оборванец у стены подтянулся, доложил:

– Интересуется, как я нищим стал.

Я повернулся к пришедшему, за плечами у него висел автомат, и дружелюбно улыбнулся.

– Оппозиция, значит?

Парень нервно дернулся. Бросил быстрый взгляд вверх и крикнул:

– Тут что-то надо от нас.

Я устало покачал головой:

– Уже ничего не надо.

Мы собрались в моей старой квартире, она так и осталась за мной.

Двое на рассохшемся диване, еще трое на табуретах, принесенных из кухни, да еще в роскошном кресле качалке устроилась с ногами белокурая очаровательница. Ей-то что не понравилось на празднике жизни?
Я устроился прямо на полу. В люстре половины лампочек не хватало, потому в комнате висел сумрак. Но, видимо, моим новым знакомым это нравилось. Нищий откашлялся. Лидером команды являлся как раз он, а вовсе не юный негр, и начал:

– Щеры решили свои проблемы. Дармовщина заканчивается. Что предпримем?..

В ночном небе вспыхнул очередной фейерверк, где-то вдалеке шумела толпа.

Я оглядел разношерстную команду, собравшуюся под моей крышей..

Нищий, он же Васильич, он же ветеран. Рядом с ним на диване Пауль. Мужик лет пятидесяти. Усатое лицо невозмутимо. Физик-ядерщик. Надо же, я думал: их и не осталось вовсе после войны. На самом краешке дивана устроился Чезаре. Римлянин. Классический профиль, атлетическое телосложение. Горд и готов погибнуть во имя великой цели. В кресле – Иришка, явная авантюристка. Для нее все это не более чем игра, но игра всерьез. Напротив Чезаре на колченогом стуле устроился Черный. Он носит имя Геннадий и не расстается с самодельным автоматом. И, наконец, удивительный персонаж – генетик-практик. Зовут его Феликс, хотя я не уверен, что это настоящее имя. Волосы длинные, выкрашены в желтый цвет вперемешку с зеленым.

Ветеран продолжал обрисовывать ситуацию:

– Благ, дарованных с небес, хватит максимум лет на пятьдесят. Они вроде бы вечные, но при условии соблюдения правил использования. Кто же у нас эти правила соблюдает! По моим данным, установки ядерного синтеза материи уже начали нагреваться. Это что же с ними делать надо? А ведь там система охлаждения просто идеальная! Кризис начнется гораздо раньше…

– Васильич со всех сторон прав, – подал голос Пауль.

– Как-то я статистические отчеты в двадцатом веке читал. Так вот, в благополучной Швеции самоубийств случалось не в пример больше, чем в нищей на тот момент России.

Я осмотрел всю компанию, неторопливо и предложил:

– А не прогуляться ли нам в лес.

Глава вторая. Первые шаги

Я всматривался в лица моих слушателей. Крепко сжатые челюсти, нахмуренные брови, впрочем, не у всех. Вон неугомонная Иришка кому-то усиленно подмигивает. В небе ни облачка. Вся команда собралась на обширной поляне. Кого здесь только не было! Бывшие сторожевики и бывшие ученые, на удивление, много молодых. Еще когда мы встретились со сторожевиками, я почувствовал, что от меня чего-то ждут. Первой, всеобщее настроение озвучила непосредственная Иришка:

– Егор, а что там, наверху? И как вы оттуда сумели выбраться?

Подошедший Пауль сообщил в своей невозмутимой манере:

– У меня десять пулевых ранений и, хотя меня заштопали на совесть, боль я испытываю постоянно.

Тут же и Василич подключился:

– Про то, что щеры просто выздоровели, расскажи доверчивым парням, балдеющим от благ цивилизации.

Я задумался, ну что я могу им рассказать? Про лабиринт на планете щеров? Про старика-садовода? И что им это даст? Одни вопросы. Сомнений обсуждать я с ними не стал. Я уже чувствовал себя командиром небольшой армии. А солдатам о сомнениях командующего знать ни к чему.
Наклонился и поднял с земли шишку.

– Вот, смотрите, как вы думаете, что это такое?

Неуверенные улыбки были мне ответом. Все понимали, что вопрос с подвохом, но в чем хитрость, понять не могли.

Наконец Васильич предположил осторожно:

– Шишка.

Я согласился:

– Конечно, шишка, но если показать ее человеку, который никогда шишек не видел, так он ни в жизнь не скажет, что это шишка. На самом деле, это просто атомы и молекулы, которые выстроены определенным образом.

Первым врубился физик, так и должно было произойти. Он усмехнулся в усы и спросил:

– А нам-то что от этого философствования? Про идеи и их воплощение в материальном мире еще Платон говорил. У нас же есть человечество, которое из ада прямиком попало в рай. И невдомек счастливому человечеству, что за рай надо платить.

Я подошел к сосне и сел, скрестив ноги. Спина удобно оперлась о ствол.

– Еще один банальный вопрос, – проговорил я тихо. – Неужели смысл жизни человека в том, чтобы сладко есть и спать? Ведь человек способен на большее.

На нас напали неожиданно. Они появлялись отовсюду. Выкрашенные зеленым лица, азартные глаза. Васильич покатился по траве, сцепившись сразу с тремя противниками. Рядом со мной возник здоровяк в лесном камуфляже. Я как-то сразу понял, что это старший напавшей на нас команды. Его нога, обутая в тяжелый ботинок, устремилась к моей голове. У-у-ух! Настоящий профессионал. Никакие способности мне не помогли, небо и земля поменялись местами. Щелк. Но способности никуда не делись. Я и не думал терять сознание. Все вокруг застыло. Исчезли звуки. Мир превратился в фотографию. Небольшое усилие – и реальность ожила, но только уже в моей редакции.

Спецназовцы еще постреляли некоторое время, потом поняли, что почему-то стреляют холостыми. Рукопашная не прекратилась, но никто никого не убил. Так, пара расквашенных носов. Из чистой мстительности понаблюдал я, как он пытается связаться по рации с кем-то из старших командиров. Потом я снова уселся на свое место и спросил:

– Так на чем я остановился? Кажется, на смысле человеческого существования.

Теперь я точно знал, что мне нужно было делать. Одуряюще пахло хвоей, где-то неподалеку дятел ритмично выстукивал дробь.

Глава третья. Школа

Кабинет поражал своей обширностью. И как иначе, ведь это самый главный кабинет планеты. Сейчас даже здесь уже становилось тесно. Люди перемещались по комнате, и казалось, что это молекулы роятся в броуновском движении.

Больше всего народу скопилось у большого экрана. Изображение оставляло желать лучшего. Зеленые точки, рассыпанные по земному шару, то и дело затуманивались, а то и вовсе исчезали. Человек, сидевший во главе стола для совещаний, негромко хмыкнул, но в кабинете тут же воцарилась напряженная тишина.

– Что будем делать, господа-товарищи? – осведомился глава правительства Земли.

Генерал Кусто подумал про себя:

«Вечные вопросы: что делать и кто виноват?»

Он был ответственным за операцию «Мороз». Операция провалилась, еще не начавшись. Ах, как хорош был план! Обострение противостояния. Выживают лучшие из лучших, и с обновленным генофондом идем в светлое будущее. Жесткая экономия и постепенно раскрывающиеся ресурсы. Все продумано социологами и посчитано. Конечно, плохо, что щеры вдруг взяли да и выздоровели. Но ресурса накоплено достаточно.

Нынешнее человечество не способно уже ни на что. Выдохся человек разумный, состарился. Наступил долгожданный золотой век, ну и прекрасно, пусть побудет немного, а дальше суровые законы и жесткое этическое воспитание. Эх, опять замечтался! Все взгляды скрестились на несчастном генерале.
Президент сказал устало:

– Фактор неожиданности. Нужно было сразу устранить сторожевика или, по крайней мере, не пустить на планету.

Он бросил быстрый, острый, как нож, взгляд в сторону начальника разведки. У некоторых специалистов, видите ли, возникли соображения.

Президент не впадал в ярость, и это было самым неприятным.
Стало заметно, что под честными заботливыми глазами залегли глубокие тени, и даже омолодитель с небес не скрывал возраста. Выражение лица выдавало президента.

Он всем корпусом развернулся к Кусто.

– Докладывайте, генерал.

Пьеру Раулю Кусто стало очень неуютно, и дело даже не в том, что в словах генерала звучало явное сомнение.

Просто то, что он собирался сказать, было очень неприятным, даже страшным. Генерал вытянулся по стойке смирно:

– Ситуация выглядит следующим образом… – доклад звучал четко и не оставлял возможности для толкований. – По всей территории Земли распространились организации так называемого Общества человека. Они отказываются от сытой жизни и все силы направляют на развитие сверхспособностей. Власть не признают. Уничтожить их невозможно.

Президент скривился, как будто его заставляли есть лимон. Уже все знали: пошлешь элитные части – и в Обществе человека скажут спасибо, у них прибавиться элиты.

Начальник охраны президента не выдержал, вскочил и грохнул кулаком по столу:

– Да кто такой этот Егор? Мессия что ли?

В наступившей вдруг ледяной тишине бравый вояка поперхнулся и умолк. Пьер Кусто обрадовался, что самое неприятное сказал не он. Сейчас придется протянуть президенту палочку-выручалочку. Генерал весело улыбнулся. Если вглядеться, его оскал можно было бы назвать хищным:

– Не впадайте в истерику. Какой там мессия! Кто вам сказал, что щеры выздоровели? Им, видать, захотелось иметь такую себе ферму по выращиванию доноров, вот и запустили к нам агента, этого Егора. И на кой ляд им с нами торговать! Вот подрастет поколение сверхспособных, и захватят они нас со всеми потрохами, ведь никакой власти уже не будет.

Кусто буквально чувствовал, как холодный взгляд президента становиться намного теплее.

– Но мы же все равно не сможем с ними бороться, – пискнул кто-то из задних рядов.

– Придушу, – зло подумал генерал.

Но президент уже и сам поднялся из-за стола. Черты его отвердели, это был снова тот, кто прекратил войну много лет назад.

– Отчего же не сможем бороться! – как бы утвердительно спросил президент.

Глава четвертая. Огонь, вода и медные трубы

Я чувствовал, как предательская тяжесть навалилась на плечи, мысли о сне навязчиво стучались в сознание. Даже у очень способного человека силы не безграничны. А мне ведь надо постоянно кому-то помогать, кого-то ободрять, подталкивать.

Веки сомкнулись всего на мгновение…
Вильсон стоял и задумчиво смотрел на картину.

– Мне нравился горный пейзаж. Я повесил его на стену совсем недавно. Смуглое лицо аналитика было задумчивым.

Я хотел спросить: как же так, ведь его убили… Но застеснялся. Бестактно как-то человеку напоминать о столь прискорбном факте.

– Не занимайся всеми сразу, – посоветовал Вильсон. – Они уже выбрали свой путь, займись теми, что еще не знают куда идти.

Какой-то звук привлек мое внимание. Я обернулся в сторону двери.…

И проснулся. Иринка склонилась надо мной, в расширенных ее зрачках я прочел ужас. Хм, странно! Она что, думала: я никогда не сплю?

– Вы не дышали, – сообщила мне она.

Я улыбнулся ей успокаивающе.

На пороге возник Васильич. Сообщил, что к нам гость. Я встал.
На груди гостя не было свободного места от наград. Я невольно подтянулся. Настоящий генерал, это вам не шутки. Но генерал повел себя совсем не по-командирски. Он вытянулся во фрунт и отрапортовал.

– Генерал-лейтенант Удавов прибыл с поручением от правительства планеты.

Сказать, что я смутился, это ничего не сказать. Все же я никогда не поднимался в звании выше майора. И ведь это не простой штабной генерал, а настоящий, боевой.

Иринка хлопала ресницами, Васильич застыл с каменным лицом. Удавов тем временем протянул мне конверт с множеством печатей.

В послании значилось следующее: «Пораженное вашими успехами в деле духовного спасения человечества правительство приглашает вас сделать публичное выступление на главной площади столицы завтра в полдень». Дальше шли важные подписи.

Мы снова собрались прежней компанией. Иринка пребывала в восторженном состоянии. Как же, наконец-то мы победили. Васильич разложил перед собой приличный арсенал и с непроницаемым видом проверял оружие. Зачем? Я уже столько раз доказывал, что нам никого не надо опасаться, ведь никакие средства уничтожения на нас не действуют. Вон даже Геннадий со своим автоматом расстался. Чезаре убежденно произнес:

– Это ловушка, они надеются тебя как-то достать.
Физик кивнул, но, тем не менее, поддержал мою решимость дать согласие на выступление. Он сказал, сдвинув брови:

– Конечно, они что-то задумали, вот заодно и узнаем. Я не верю, что они смогут повредить нам.

Толпа на площади волновалась. Ей хотелось зрелища. Прохладный ветер не мог остудить горячих голов. Даже небо, что нахмурилось и явно грозилось дождем, не могло унять возбужденного настроения толпы. Я вдохнул поглубже. Пахло розами и едва ощутимо дымом. Странно для городской площади. Гул в толпе усилился. На площадь въехали машины. Зеленые, правительственные. Дверцы синхронно распахнулись. Мне пора начинать речь.

Шаг, еще шаг. Беру микрофон. Слова всегда приходили сами, но в этот раз в голове вдруг образовалась пустота. Что-то не так. Вернее, все не так. Я потерял ориентацию. Почувствовал, что куда-то лечу, собрался с силами и выровнял полет. Еще усилие. Мой собственный голос звучит, как карканье больной вороны:

– Человек имеет право быть счастливым. Человек готов сделать шаг в неведомое…

Последние слова я прошептал, но чувствительный микрофон усилил звук, и мой голос хорошо слышали даже в дальних рядах. Люди притихли. Они тоже почувствовали, что происходит что-то необычное. Опасность наэлектризовала воздух.

Сверху над площадью зависло плотное свинцовое одеяло из облаков. Когда они начали стрелять, я улыбнулся. Это было самое лучшее для меня. Сейчас все поймут. И люди поняли. Пора уносить ноги. Верное решение. Пули вовсе не подумали превращаться в цветы. Я очень не люблю, когда кто-то пытается копаться в моей голове. А уж если там чего-нибудь хотят отключить, словно я вышедший из строя комп, тогда я вовсе впадаю в ярость. А что вы хотите, я ведь только начинающий духовный учитель.

Я не могу изменить реальность, ну ладно, вы сами этого хотели. Я ничего не буду менять, только слегка подтолкну, ну и, может, усилю чуть. Вода обрушилась с небес. Струи били с такой силой, что люди падали на колени. Гром сначала рыкнул где-то вдали, а затем над нами разверзся настоящий ад. Молнии били в землю с частотой пулеметной очереди и не только в землю.

Из пелены дождя вынырнул Чезаре, мокрый, но невозмутимый. Я кивнул ему, действительно пора было… отступать.

Убитых почти не было. Вот именно, почти. Очень приятно ощущать, что за тобой стоят высшие силы. Да и собственную глупость можно оправдать божьим промыслом. Но, увы, я всего лишь человек. Воскрешать мертвых не умел. Тогда еще не умел.

Они не захотели бежать, они верили, что я превращу пули в цветы. К счастью, некоторые мои слова все же дошли до сознания учеников:

– Не ждите, что кто-то сотворит чудо за вас. Делайте сами.

И у некоторых получилось. Нет, не превратить пули во что-нибудь безобидное, но все же. Чем объяснить, что пулеметные очереди по плотной толпе принесли так мало вреда. Одиннадцать убитых и около двух десятков раненых. Да их там всех должны были бы положить! Пауль подошел очень тихо. Я посмотрел на него. Физик был бледен, усы его обвисли, и блеска в глазах что-то не наблюдалось. Впрочем, он весьма гармонировал с мрачной обстановкой.

На лесной базе вновь пахло войной. Сторожевики сверху укрыли наши домики маскировочным брезентом, даже со спутника не углядишь. Повсюду люди, собирающие оружие. Мир тогда был всего лишь тонкой пленочкой над привычным военным варевом. И люди очень легко оказывались в его глубине.

Пауль сказал негромко:

– У них есть психоподавители, даже не знаю, как щеры решились сделать такой подарок земному правительству.

Я сказал с усилием:

– Собирай всех.

Большой зал. Сколько взглядов, полных надежды! Мои слова их потрясли, я объявил четко и ясно:

– Отныне Организация человека перестает существовать… – Я переждал бурю возмущенных воплей и добавил: – Явно перестает существовать. Вот мой приказ: рассеяться, но это не значит, что вы можете перестать совершенствоваться.

Звонкий голос из зала. Ах, же ты романтичная Иринка!

– А как же остальные, что будет с ними?

Я почувствовал, что реальность потяжелела и мне приходится двигать ее, словно я толкаю вперед огромный грузовик.

Слова хлестнули людей бичом, заставили посуроветь лица, я сказал, четко выговаривая слова:

– Не спасать тонущих, не поднимать упавших. Помощь придет только тому, кто будет зубами цепляться из последних сил, тянуться наверх.

Глава пятая. Семьдесят лет спустя
Тропа извивалась меж камней. Издали доносился глухой шум водопада. Тропа знала, что рано или поздно ей придется превратиться в настоящую дорогу, а та приведет к людям. Тропе не хотелось, чтобы человек шел к себе подобным. Она отчаянно виляла и петляла в надежде на то, что человек все-таки одумается. Снег на вершинах гор сверкал укоризненно. Горы соглашались с тропой. Как спокойно и уютно в маленькой пещере. Пещеру человек сделал сам. Так куда же его понесло?

Я отбросил со лба прядь белоснежных волос. Додумаю все мысли, досмотрю на небо, дослушаю, как где-то внутри мощно бьется сердце земли. Но не сейчас. Пора взглянуть, что выросло из тех семян. Тропа сдалась. Бросила мне под ноги парочку особенно острых камней и привела меня к дороге. По ней ездили часто. Новенькое покрытие, нигде ни трещинки. Интересно, на чем сейчас ездят в этом мире? А впрочем, какая разница! Я заметил, что по обеим сторонам дороги стоят статуи. Что это, люди в древность ударились? Такое у древних греков было. Я подошел поближе к одной из скульптур.

Светловолосая дева гордо смотрела вперед. В каждой руке она сжимала по здоровенному мечу. Легкая улыбка застыла на губах воительницы. Приглядевшись, я понял: это же Иринка! Ну, то есть с нее ваяли статую. Хм, я не помню, чтобы блондиночка увлекалась холодным оружием. Я хихикнул.

– Что ты заметил смешного? – голос звучал холодно и презрительно.

Я по-старчески сгорбился и медленно повернулся. Она стояла на обочине. Вся в черном, стройная девушка. Из-за ее спины выглядывали рукоятки двух мечей. Я еще раз хихикнул. Девушка нахмурилась и стала внешне похожа на учительницу младших классов:

– Старик, – процедила она, – ты, верно, выжил из ума! Мужчины и так-то интеллектом не блещут, но ты к старости совсем крышей поехал. Ладно, пойдешь со мной.

Я хотел осведомиться, с чего бы это, но она взмахнула рукой – и петля странного тумана захлестнула мое горло. Я поспешно схватился за туманную удавку, но пальцы ощутили пустоту. Я упал на колени.

Девушка улыбнулась довольно. Мне эта улыбка совсем не понравилась.

– Пора тебе размять косточки, дедушка! – просто-таки промурлыкала моя мучительница. Конец туманного аркана она крепко сжимала в кулачке.

Вдруг она повернулась и побежала по дороге. Эх, как красиво она бежала! Покрытие дороги упруго толкало меня в подошвы. Да, действительно, давненько я не бегал, засиделся в пещере.
Девушка наращивала темп. Ей так хотелось, чтобы я повалился на дорогу. Ветер приятно свистит в ушах, нет, уже гудит. Какая же у нас скорость? Шестьдесят километров, нет уже сто. Ага, больше прибавить девочка не может. А я могу, но не буду. Не надо красавицу расстраивать. Мы выметнулись на площадь. У ступеней величественного храма бегунья остановилась окончательно. Я глянул удовлетворенно, как ее шатает, и повалился без сил. Она не стала затягивать петлю. Туманный конец выскользнул из ослабевших девичьих пальчиков.

– Зарядку надо по утрам делать, – прохрипел я.

– Что?!
Она резко повернулась ко мне.

Я прокашлялся и пояснил уже нормальным голосом:

– Зарядку я давно не делал, запыхался.

– Чезарианец, здесь чезарианец! – дева завопила столь пронзительно, что я сморщился и огляделся.

Никого, кто бы подходил под название чезарианца, я не заметил. На площади было пусто. Никого, кроме меня и моей пленительницы. О! Да это она в меня пальцем тычет. Миг – и на площадь начали выбегать девушки. Все, как одна, красавицы и каждая аж с двумя мечами. Клинки светились. Натирают они их чем-то, что ли? Двадцать второй век на дворе или уже двадцать третий, не разберу, а они с мечами! Хоть бы что-то посовременнее придумали, психоподавители, к примеру. Вот сейчас еще зарубить попытаются… Я как в воду смотрел. Сразу три очаровательные особы рубанули меня мечами. Лихо так, яростно, это безоружного-то старика. Я щелкнул пальцами. Клинки превратились в цветы, гладиолусы. Девушки остолбенели. Я поднялся на ноги. Отвесил им шутовской поклон:

– Простите старика, испортил ваше оружие, но я так давно не дарил девушкам цветы.
Двери величественного храма гулко захлопнулись за моей спиной. Вообще-то в этом заведении мужчины могли передвигаться исключительно на коленях, но для меня сделали исключение.

Зеркала. Сколько же здесь зеркал? И статуи, как и те на дороге, с двумя мечами каждая. Но вот выражение лиц разное. Скажем, Ирина серьезная, вот явно сейчас рубанет кого-нибудь своей железкой.

Голос за спиной:

– Нравится?
Я медленно обернулся. Она меня не узнала. Я не зря старался. Лицо мое избороздили морщины, плечи ссутулились. А она не изменилась, даже похорошела, по-моему. Хотя куда еще?

Я покачал головой.

– Нет, не нравится. Какой-то храм Нарцисса или Нарциссе, что точнее, наверное.

Брови ее надменно приподнялись, в глазах мелькнул опасный огонек.

– Ты, старик, думаешь, что тебе все нипочем? Глупых девчонок на площади заморочил и посмеиваешься? Я – совсем другое дело. Меня учил сам…

Я перебил ее. В моем голосе помимо воли прозвучала досада:

– Сам тебя учил совсем не тому.

Голос-то меня и подвел. До того я скорее шептал, а тут высказался в полную силу. Под потолком что-то тренькнуло, здание как бы присело. А Иришка меня узнала.
Город утопал в цветах. Девушка все время пыталась заглянуть мне в лицо. Без мечей и слегка виноватой она казалась гораздо больше похожей на прежнюю веселую романтичную блондиночку. Девичий голосок срывался от волнения.

– Я многого добилась. Почти вечная молодость – раз. На природу мы действуем обновляюще – два… И вообще, у нас такие перспективы!

– У кого это, у нас? – поинтересовался я.

– Нас уже много, с нами и мировое правительство считается, – поспешно начала объяснять Иришка.

– А с Чезаре что ты не поделила?

Этот вопрос застал ее врасплох. Она сразу как-то побледнела и стала старше, что ли.

– Я его никогда не прощу. С ним и его мужиками у нас война, им нас никогда не одолеть, а вот мы их в бараний рог скрутим.

Снова война, тоскливая мысль жгла словно кислота. Зачем я тогда это все придумывал!..
Иришка водила меня по городу-саду целый день. В одиночестве я оказался только ночью.
М-да, опочивальня что надо. Как же давно я не спал на такой мягкой постельке! Забег сегодня получился знатный. Могу отдохнуть с полным правом.

Они пытались войти бесшумно. Некоторое время я позволил милым созданиям пребывать в сладком заблуждении. Дескать, я сплю и вижу сны, а они такие способные подкрадываться ко мне совершенно бесшумно. Ну, одна, две, целых три! А еще Иришка утверждала, что они мужчин не любят. Даже ко мне, старому, вон целая делегация пожаловала. Я оторвал голову от подушки, улыбнулся и произнес:

– Привет.

Эй! Не ладно что-то в Датском королевстве. Нет, обнаженные девы смотрелись очень даже эротично, но, сдается мне, что я слегка ошибся насчет их желаний. На милых личиках глазки горели огнем. Причем почти в прямом смысле. Было такое впечатление, что в глубине зрачков у каждой красавицы пылает пламя. А уж выражение этих глазок было совсем не ангельским.

Одна из дев облизнулась совершенно недвусмысленно, спросила у подруги:

– Что-то он суховатый какой-то, может, на всех не хватит?

Третья, совсем юная, гибко потянулась и пояснила:

– Ну что ты! Видела, как он храмовым охранницам из мечей цветочков понаделал, а настоятельница потом за ним целый день ходила и в глаза ему заглядывала. Это же какой надо обладать силой, чтобы наша гордячка такие па выделывала вокруг этого деда? Нет, мы возьмем его силу и подвинем высочайшую, а то замучила уже своими капризами. Грядки ей окучивай, мирных жителей не соблазняй! Скукота одна.

Однако милые подружки уверены, что смогут со мной справиться. Вон как улыбаются весело, клыки так и поблескивают. Ой, Иришка, не туда тебя занесло. Это, что же за вампирш ты тут навыращивала?

Они словно подслушали мои мысли и решили удовлетворить мое любопытство. Вдруг как-то быстро разошлись по разным углам комнаты и двинулись навстречу друг другу. И начался танец. Танец белых теней, неожиданно возникающих в свете луны округлостей, вихрь волос, скольжение ладоней по телам. Никакого насилия, никакого принуждения. Хочешь, просто смотри, можешь даже не смотреть, если сможешь, конечно.

Вот только огненная спираль уже ввинчивается в позвоночник, руки и ноги обретают собственную жизнь, а в голове шумно бьется океанский прибой. Сила, древняя, записанная в генах, да еще бывшая, наверное, до возникновения самих генов.

Бегство – это не трусость, это тактический прием ввиду превосходящих сил противника. Стекла на окнах бронебойные, враз не прошибешь, да еще решетки. Ну, вот и хорошо, а то энергию надо же куда-то выбрасывать. Глухой удар, плечо стегнуло отрезвляющей болью. Меня не пытались остановить.

В саду только веселее будет поиграть со мной. Ведь даже такому способному дедушке не перемахнуть через двадцатиметровую стену. Да-да, поверху стены – куча сюрпризов. Мне о них как раз Иришка с гордостью рассказывала накануне. Чтобы оценил: военный все-таки человек, хоть и в прошлом. В саду меня ждали. Вот это кони! Мечта ковбоя. Одного взгляда хватало, чтобы понять: такую зверюгу ничем не остановишь и никак не догонишь. Я упал одному из скакунов на спину, и мы сразу сорвались в галоп.

Мой спаситель лихо гарцевал на другом жеребце. Спаситель был белокур, высок и до чрезвычайности мускулист. Без меча, слава всем небесам.

Ринувшихся за нами монстров, похожих на собак, только уж очень больших и очень бронированных, он потчевал из чего-то стреляющего очередями.

Такое оружие было мне ближе и роднее как-то. По-моему, скакун стены даже и не заметил, а от одного из сюрпризов в виде крылатой мини-ракеты просто отпихнулся копытом. Ну и копытце! Нет, я с этим коньком-горбунком лучше буду дружить, надо будет сахарку для него раздобыть.

Глава шестая. Честь и слава

Чезаре изменился. Косой шрам от левой брови тянулся вверх и исчезал под волосами. В бесстрашных глазах навсегда поселилось выражение сосредоточенной решимости.

Он отвернулся от стены, что представляла собой один сплошной экран, поднял в приветствии руку. Голос его звучал мужественно:

– Мы рады приветствовать тебя в Центре развития интеллекта.

Я приподнял брови в удивлении:

– Вы знали, что я появлюсь?

Чезаре довольно улыбнулся.

– Конечно, знали, вот только нам не понятно, зачем ты сначала к Иришкиным дурочкам заглянул?

Я поморщился:

– В целях самообразования и разминки того самого интеллекта.

Он понимающе кивнул. Похоже, здесь потребностями интеллектуальной тренировки можно оправдать любой поступок. Я подошел поближе к экрану, взглянул с интересом.

Ух ты! Неужели и это ради интеллекта? По полю быстро бегали, еще быстрее скакали и даже на чем-то летали, увешанные оружием добры молодцы.

Чезаре проследил за моим взглядом и досадливо пояснил:
– Вот, война у нас, воительницы покоя не дают, – он машинально потрогал пальцами шрам, добавил с ожесточением: – Ирина объявила, что война будет на уничтожение, как будто это способствует достижению высот развития.
Я нахмурился:
– Да какая кошка между вами пробежала?
Чезаре ухмыльнулся:
– Какая там кошка, саблезубый тигр! Я ведь ее украл… Ну, я ей предложение делал не раз, а она все: ни да, ни нет – совсем голову мне заморочила… Вот я и решил: она ждет, чтобы я себя проявил. И придумал, романтик! А она вдруг обиделась, назвала меня грубияном, кричала, что я женское достоинство в грош не ставлю. Ну, в общем обычный бред девчонки, которая вдруг решила, что женщины – самые главные на планете, а мужчины их угнетают. Очень нам надо их угнетать!

Я кивнул и перевел разговор:

– Ну, а вы чем занимаетесь?

– Мы интеллект развиваем, вот!

Он щелкнул пальцами – и картинка на экране сменилась. Теперь я видел обширную комнату, где в разных позах застыли люди. Они-то застыли, а вот вокруг них чего только не происходило! В сосудах кипела жидкость, на экранах с бешеной скоростью шли какие-то вычисления, у кого-то вокруг головы медленно вращались разноцветные шары.

Чезаре пустился в объяснения:

– У каждого свой талант, кто-то любой компьютер силой мысли подчиняет, другие вот в алхимию ударились, золото получать хотят силой мысли. Главное, разработать систему развития интеллекта такую, чтоб ее каждый мог освоить, тогда люди любые проблемы смогут силой мысли решать.

Вдохновенная речь мне понравилась, но я задал каверзный вопрос:

– А что-то у тебя тут одни мужчины?

Чезаре замялся, потом неохотно пояснил:

– Женщины на высокие частоты мысли переходить не могут. Нет, ты не подумай, что я считаю их низшими существами. Мы пробовали, честно пытались, но ничего не выходит.

Я вздохнул про себя.

Чезаре быстро вернулся к любимой теме:

– Так вот, мы никак не можем подобраться к уровню, когда произойдут качественные изменения, и человек сможет менять сам себя. То есть, мы и сейчас кое-что можем: омоложение там, быстрая регенерация тканей, на других животных влиять научились. Видишь, каких лошадок вырастили? Теперь ты вернулся, мы можем рискнуть.
Стены в экспериментальной комнате почему-то были выкрашены в серо-стальной цвет. Могли бы и что-нибудь поприятнее подобрать для оформления. В мягких креслах хотелось погрузиться в медитацию. Чезаре тоже участвовал.
Всего восемь участников, включая меня. Штурмовая группа, готовая атаковать будущее человечества. Все очень быстро завертелось. Комната как бы растворилась. Синее-пресинее небо. Ни облачка. Нет, одно есть – это я. А вот и остальные. Ну, надо же, а я общемысленное поле земли как-то по-другому себе представлял. И если это небо мысли – фон земли, то отчего же здесь так пустынно? Тем временем облачка помельче начали подтягиваться ко мне. И что-то в их кружении мне не понравилось. Вдруг два ближайших облачка столкнулись, полыхнула молния. Причем сверкнула очень прицельно: целью оказался я. Молнии били с частотой пулеметной очереди.

– Отставить фейерверк! – рявкнул я и почувствовал, что мне как-то нехорошо.
Облачка соткались в знакомый мне римский профиль.

– Ты слишком сильный, – устало признал Чезаре, – но тебе с нами не справиться. Лучше не сопротивляйся. Понимаешь, мировому разуму нужен центр. Ты ведь и сам, наверное, этого хотел. Оставаясь безгранично мудрым, ты подчиняться будешь только нам. Расслабься и получай удовольствие.

Рычащий гром прокатился от края до края небосвода. Ах! Как неприятно понимать, что ты – никудышный учитель. Может, и поделом мне. Бросил всех. Ушел в уютную пещерку. Ведь они выбирались на вершину самостоятельно. Кто как мог. Вот и занесло их не туда. Я глянул вниз. Подо мной с огромной скоростью проносились города, дороги, леса, еще что-то. Вот над горизонтом поднялся смерч. И тут же с другой стороны еще один. Там: внизу, должно быть, сейчас невесело.

Вихри понеслись навстречу друг другу. Римский профиль в небе исказила гримаса. Лекарство от глупости всегда очень горькое. Они так носились с идей эффективного мышления, силы мысли, что совсем забыли о старинных техниках. А ведь я их учил. Про прием с щерами рассказывал. Я сделал одну единственную вещь – просто перестал думать. Я был! Небо, земля, горы, море. Весь этот цветной мир – это был я.

Я просто видел все происходящее, я не пытался что-либо изменить. Смерчи встретились. Я открыл глаза.
Серо-стальные стены покрылись копотью. Лампы под потолком нервно мигали.
Чезаре лежал лицом вверх возле перевернутого кресла. Я встал, пора было уходить.
Эпилог
Очень старая, очень запущенная дорога тянулась через лес. По ней привычно шагал широкоплечий парень. От образа старика я решил отказаться. Кому морочить голову? С точки зрения леса, я все равно чуть ли не младенец, а на остальное мне было наплевать.

Машина скользила по дороге плавно и почти бесшумно. Матово-черная, похожая на цилиндр, она двигалась, как будто подкрадывалась. Чушь! Едут люди по делам. Мне-то что! Может, там заядлые грибники внутри сидят?

Верхняя часть машины стала прозрачной, и мне приказали:

– Сядьте в машину, поговорим.

Приказам я привык еще с войны подчиняться. В салоне пахло табаком. Запах мне понравился. Удобные сидения, и человек напротив излучает симпатию.

Президент, а это был он, посмотрел на меня внимательно, затем перевел взгляд за окно. Смотреть на буйно растущую природу мне тоже нравилось. Молчание не утомляло.

Наконец он заговорил:

– На данный момент у нас есть три силы: Женский союз, Воины интеллекта и Братство изменения. Эти три объединения имеют наибольшее влияние на планете. – Он сморщился, будто хлебнул кислого. – У правительства тоже есть кое-какой контроль. Только мы ведь умнее и опытнее. Они воюют между собой, а мы контролируем их и ведем человечество.

– В рай?

Я не собирался этого спрашивать, но вот сорвалось с языка.

Он услышал. Слова будто лязгнули друг о друга.

– В рай! И мы его доведем.

«До ручки!» – это я прибавил, конечно, мысленно. Спорить не имело смысла, и я поинтересовался:

– Со мной вы о чем хотели поговорить?

Президент лишь с шумом втянул в себя воздух. Он продолжил рассуждать:

– Ваше появление… Вы всегда путаете нам все планы. Но ведь вы желаете блага. Послушайте, лучше бы вам снова исчезнуть. Уйти в пещеру или куда вы там уходите. Лучше всего, чтобы вы вообще опять отправились к звездам.

Я поглядел на солнце, медленно опускающееся за верхушки деревьев. Неожиданная мысль вдруг сделала все ясным и отчетливым.

Я сказал устало:

– Наверное, вы правы.

В салоне авто словно бы стало светлее.

– Я отправлюсь к звездам, как вы и желаете, но перед тем, хотелось бы попрощаться с учениками.

Он кивнул в сомнении, пробормотал, затем, видимо, принял какое-то решение. Теперь он не просил, требовал:

– Пять минут не больше. В принципе все равно, что вы скажете. Каждая группировка истолкует слова по-своему, но ваше желание попрощаться законно. И я надеюсь, что после этого мы с вами больше никогда не встретимся.

Мне стало его жаль. Я произнес то, что он хотел услышать:

– Обещаю вам: никогда не встретимся, – затем добавил, – разве, что вы сами этого пожелаете.

Машина затормозила. Президент сухо кивнул, пожал мне руку и объявил:

– Послезавтра в полдень. Не задерживайтесь.
Я смотрел в темнеющее небо. Звезды загорались на небосклоне. Мириады звезд, маячки на множестве дорог. И снова площадь. Людей на ней поменьше. Лица напряженные. Вон Иришка стоит. Великолепная богиня жизни. Два меча при ней. Смотрит на меня виновато.

Чезаре бледен, но жив. Я рад. Его свита – десяток мускулистых бойцов, увешанных оружием, мда! Интеллектуалы! А вот и третья группа. Ух, ты! Мой друг генетик не терял времени даром. Назвать Братьев изменения людьми язык не поворачивался.

Надо же, и Пауль с ним, хорошо хоть они сумели объединиться. Что это у физика за спиной? Настоящие крылья. Ну, мог бы научиться летать и без них.

Президент просил покороче. Наступила тишина. Я ведь всего лишь тихонько хлопнул в ладоши. Мощные микрофоны разнесли звук по площади. Прощание началось:

– Вы знаете меня. Все дороги открыты. Отныне всякий сможет шагнуть за грань. С этой площади. Что ждет впереди, я не знаю. Для каждого будет свой путь. Ни один лидер не поведет никого за собой. Не будет великих учителей, знающих будущее.

Пирамида из света окружила мою фигуру. Вообще-то я хотел чего-то другого, но никогда не знаешь, что получится. Видимо, пора заканчивать:

– Вам будет трудно, – продолжил я. – Я знаю, вам будут мешать, но каждый, кто захочет уйти, обретет такую возможность.

Шаг и еще шаг. Словно против сильного ветра. И вдруг сразу рывком, полет и звезды кружатся, зовут, приглашают в гости.
P. S.
Ночь, тишина укутывает площадь мягким покрывалом. От этого места кругами расходятся контуры охраны. Здесь смертельно опасно. Три фигуры возникли у самого внешнего круга. Иришка хмурилась. В свете луны ее волосы отливали серебром. Чезаре улыбался, его, казалось, забавляло все происходящее. Пауль сохранял бесстрастие, но край его левого крыла подергивался.

– И что же? – прошептала Иришка. – Они так и идут?

– Идут, – подтвердил Чезаре. Прорываются с боем. На одного дошедшего приходится пятеро погибших, но каждый знает, зачем это.

Сотни деревьев выросли за одну ночь. Охранные компьютеры сошли с ума. Новенькая дорога тянулась через молодой лес. Тянулась к самой площади.

Шаг, еще шаг. Словно бы против ветра. Трое остановились, дальше каждый пойдет своей дорогой.

– Давайте так, – предложил Чезаре, – если получится, встречаемся здесь через год. И, знаете, если кто сумеет, захватите с собой его.

Иришка сосредоточилась. Сказала на выдохе:

– Ну! На раз, два, три! Шагнули.
Дороги тянулись сквозь пространство и время. Кто-то искал среди них путь в рай и очень удивлялся, когда находил, но еще больше было удивление, когда за вход с него спрашивали плату.