Новелла
«Мы встретимся, я точно знаю…»

(Калинов Мост).

– Где я?

Вокруг тьма, извечная и непроглядная… Само понятие «свет» кажется абсурдным.

– Ты в месте, которого нет, – голос… Он звучит со всех сторон, наполняя мрак.

– Что я делаю здесь?

– Ты хотела получить ответ. Ты ждала и надеялась, ты надеешься и сейчас. Тебе дан шанс все изменить.

– Разве это важно?

А собственно, что важно? Мрак вокруг, и нет ничего – ни страха, ни горя, ни боли. Небытие – оказывается. Смерть – это тьма?..

– Нет. Смерть – это сон. Ты спишь. Это просто сон. Ты спишь, и проснешься, и все изменится.

– Что может измениться? – смешно, просто смешно…

– Ты зря смеешься. Ты можешь отказаться – и не узнаешь, чем все закончится. Ты можешь согласиться – и выиграть. Или проиграть.

– О чем ты?

– Ты ведь хочешь быть с ним?..

Мрак. Молчание. Боль.

Каково это – даже после смерти уметь любить?!

– Что?! Что, я могу сделать? – отчаянный вопль в безразличную тьму.

А он (она, оно?) молчит.

– Говори!!!

– Если ты выиграешь, ты, возможно, будешь с ним. Если проиграешь – ты больше никогда не встретишь его, ваши дороги разойдутся там же, где и сошлись. Он забудет тебя.

Навсегда.

– Если я откажусь – что тогда?

– А ты сможешь отказаться? Сможешь жить, зная, что могла все изменить – и побоялась?

– Я не боюсь. Пусть будет так, как должно быть. Если я смогу – то буду с ним, если он захочет. Если нет… Что ж, у меня будут воспоминания, ведь только это и есть у меня – я живу прошлым, ибо у меня нет будущего.

– Ты смелая. Многие отступали, боялись и сомневались!

– Мне нечего терять, нечего бояться.

Вот так, одним прошлым… Я устала.

– Если я проиграю – я смогу умереть? Остаться здесь, где ничего нет, и не будет?

– Да.
Серые грозовые тучи, сполохи молний. Океан. Дикий, безбрежный и неукротимый в своем свирепом бешенстве.

И вдруг – на гребне волны – лодочка. Лодочка из тетрадного листа. А в ней тонкая свеча. Она оплывает горячим воском, и ее огонек тихо трепещет. А волны бережно баюкают ее, и пена целует бумагу – робко и осторожно.

– Что это? – скользкий камень под ногами, серый и мокрый, догола вылизанный водой.

– Это твоя любовь. Разрушительная и страшная, осторожная и нежная.

– Зачем ты показываешь мне это?

– Чтобы ты поняла, с чем тебе придется бороться, какую силу преодолеть. Готова ли ты, согласна ли теперь, когда видела неукротимую мощь воды, которая сметает все на своем пути – слижет и тебя, если ты будешь слабее, чем твоя любовь?

А в ответ – молча и строго – кивок головы.

Безжизненная равнина. Земля, не знающая воды от начала времен, покрываясь сетью глубоких трещин. Беспощадное солнце с равнодушием взирает с белесого, высокого неба. И – гора. Глыба камня, подпирающая небо острым пиком. И – белые крылья за спиной. И туда, на вершину.

Маленькая площадка. Вырубленная в скале ниша. А в ней – статуя – прекрасная дева с букетом каменных цветов. У ее ног – хрустальная чаша. По центру площадки – грубый, низкий алтарь. Вернее, даже не алтарь – просто гранитная плита. А на ней – нож. Сталь, требующая крови.

Знаки на скале – древние, наполовину стертые слова, которые уже никто не сумеет прочесть, но есть несколько надписей, которые еще можно разобрать.

Amore…

Liebe…

Love…

Любовь.

Слово, которое есть, было и будет во всех языках – и мертвых и живых. Что мне делать? Что ты требуешь? – вопрос в никуда, в это выцветшее небо. Кругом – раскаленный воздух, горизонт в зыбком мареве.

У статуи сухие, потрескавшиеся губы. Чаша, нож.

Любовь – свирепое божество.

И ему нужна жертва.

Кто писал эти надписи? Нож в руке, и на стене проступают нацарапанные буквы. Нет, не «любовь», а только его имя, которое и есть любовь.

Мысли в голове, бредовые, пустые мысли.

Ты умрешь.

Зачем это тебе?

Незачем. Просто нет выхода. Мимолетная улыбка касается губ. Теперь я – самоубийца.

И вот – алая кровь льется в чашу из вскрытых вен. Боль пульсирует в запястьях, поднимаясь выше и выше по рукам.

С кончиков пальцев стекают капли. Чаша полна.

Свирепое божество любви! Вот вся, что я могу дать тебе. Бери, пей. Я отдаю тебе свою жизнь, потому что без тебя она не имеет смысла…

Сухие губы статуи смочены кровью. Кровь тает, впитываясь в камень. Туман смерти уже заволакивает глаза, и окровавленная чаша катится по камням. А вверху небо, бесстрастное ко всему.

Ты прошла первое испытание.

Поздно, слишком поздно… Кровь, смешанная с пылью, текущая по камням…

Как много крови в моих венах…

Смерть – это не больно.

Смерть – это равнодушие.

Океан. Бесконечный и прекрасный, но на этот раз его поверхность похожа на зеркало. Те же тучи, тот же скользкий камень под ногами.

– Я уже умерла?

– Умерла. Поэтому океан спокоен. Но он есть, значит, и любовь твоя не исчезла. Она сильнее смерти. И стоит только подуть ветру – она оживет в бешенстве волн.

– Зачем я снова здесь?

– Ты должна перейти его, и на берегу все решится.

– Я не умею ходить по воде, и у меня больше нет крыльев.

– Ты теперь сразишься со своим страхом, пройдя по Мосту, который нельзя назвать мостом...

Нить. Тонкая нить, едва заметная на фоне воды. Она тянется ниоткуда и уходит за горизонт.
Спокойные воды вокруг. Глубина и тишь. Океан достигает горизонта, и нет нигде никакой земли. Те же глупые, суетливые мысли в голове: «Остановись! Не делай этого! Здесь глубина, а ты не умеешь плавать! Это даже не безумие – идти по этой нити! Это бред! Она порвется!»

Ну и что? Я уже мертва.

Bот моя любовь – подо мной и вокруг, до горизонта и дальше.

В ней тонет небо.

Нить режет босые ноги, режет до крови. Больно ли идти? А до крови. А разве боль есть после смерти?!

Шаг за шагом. Не оборачивайся назад. Не смотри по сторонам. Не важно, что впереди. Есть только эта нить – тонкая, как игла, и прочная, как сталь.

Но налетает порыв ветра. Два шага сквозь его упругие струи – и нить вздрагивает под ногами…

Ледяная вода охватывает тело и обрывает последний глоток воздуха.

Нелепая попытка выплыть – еще один глоток.

А темные глубины манят, зовут к себе. И где-то далеко плывет по волнам маленькая лодочка из тетрадного листа, а в ней теплится язычок свечи.

И на губах остается только его имя…

И в последний миг, когда солено-горькая морская вода обжигает легкие, чьи-то сильные пуки выталкивают на поверхность…

Яростная синь летнего неба опрокинутой чашей застыла над головой. Высокая, зеленая трава, цветы. Облака. Бабочки.

Болят израненные ступни, запястья. Больно дышать.

– Вставай. Все, что ты могла сделать, ты сделала. Теперь от тебя ничего не зависит... Почти ничего. Вставай и иди.

– Куда? – тихо и слабо. Больно говорить, дышать, думать.

– Ты увидишь куда.

Цветущий альпийский луг. Белоснежные ледники вдали. Полдень.

Сердце вдруг вздрагивает и начинает, бешено стучать. Потому, что знает – там, в густой траве, стоит он. И смотрит на ледники. Делает шаг вперед…
Крик застревает в горле. А он идет, он уходит. Изрезанные нитью ноги холодит трава, но это не может утихомирить боль. Шаг неровный – и кровавые капли остаются на траве.

– Подожди!!! – но нет сил на крик, только этот хриплый шепот.

И – из последних сил – бег. Только бы догнать, коснуться руки, взглянуть в глаза и тихо сказать: «Я люблю тебя». А потом – будь что будет. Пусть больно. Пусть. Только догнать и взглянуть в глаза…

Белая фея возникает вдруг рядом. Фея? Нет, это лицо так знакомо…

Та, другая, тоже здесь…

Белое платье, жемчуг вокруг лебединой шеи. На волосах, уложенных в прихотливую прическу, которой позавидовали бы и грации Боттичелли – венец из серебра и алмазов, что сверкают, как звезды. Нежные губы, на щеках тени от ресниц. Только на глубине синих глаз – лед. Лед еще более холодный, чем в ледниках.

Она тоже бежит, но кажется, будто ее несет ветер, будто она скользит в солнечных лучах прекрасная фея, светлый альв…

А он останавливается. Медленно оборачивается. И ноги словно прирастают к земле. Фея делает вперед еще один шаг и тоже останавливается. И призывно тянет к нему руки, унизанные жемчужными браслетами.

Ее голос – словно звон хрустального колокольчика…

И все становится ясно. «На что я надеялась?! Как я могла хоть на миг предположить себе, что он бросит ее – ЕЕ – ради меня.

Закрыть глаза.

Не видеть, как он смотрит на нее. Как улыбается ей.

Уйти. Туда, в ту тьму, где ничего уже не будет, и на ее черных полотнищах целую вечность рисовать себе его лицо и вспоминать его голос…

– И что теперь?

– А что теперь?

– Если он выберет ее, а не тебя?

– Он и так выбрал ее. Пусть будут счастливы. Я буду любить его и в той тьме. Но он жив, а я умерла. В этом некого винить. Я уйду, а он забудет все…

Боль растет в сердце, затопляя все. Ветер бьет в лицо, адский ветер с выжженных солнцем степей…

– Проснись!

Глубокий вздох – почему больно дышать? – реальность.

– Мама? – неуверенно и тихо.

– Вставай. Тебе пора идти.

Кто-то уже говорил ей нечто подобное. Когда? Зачем?..

Мама выходит.

Сквозь рывком раздвинутые уторы в комнату льется свет. Больно стоять. «Не надо было вчера обувать каблуки…»

Взгляд вдруг цепляется за что-то… Свежий порез на запястье, едва успевший затянуться. И на другой руке то же, только чуть выше и немного глубже…

Номер. Знакомый до боли номер.

И страшно, страшно опустить глаза и прочесть СМС.

Какие-то неясные образы кружатся в голове – океан, какие-то горы, луга…

«Какие планы на сегодня?»