«Спешил я по делам, за мной охотно шлепал
Чему-то улыбающийся дождь;
Вдруг впереди услышал: «Друг, постой! Я – Степа.
А как тебя зовут? Куда идешь?
Смурной бежишь... Помочь? Чего-то, может, надо?
Я тут стою... Сижу почти один.
Давно сидим!» – с обочины привстал помятый,
Небритый, явно пьяный, гражданин.
Он без конца дрожал, глаза чуть-чуть слезились;
Сидеть не мог, не то, чтобы идти –
Жуть. Рядом – ни души, лишь облака носились
Над нами. Я поправил: «Не почти.
Вы – полностью один, тяжелый, видно, случай:
Здесь – больше никого и ничего» –
Он возразил: «А дерево? А камни? Тучи?
Плывут…. И ты – со мной... Наш разговор
Он мне... Он нам сегодня очень-очень нужен» –
Сказал, да робко руку протянул.
«Увидит кто – подумает: мы вправду дружим,
Подумают: спускаюсь сам ко дну», –
Мне прошептало подсознание тревожно:
«К тому же, времени такого нет,
Которого не жаль совсем, и тратить можно
На обсужденье уличных камней
С бомжами разными». Я просто шаг прибавил.
А он пошел – нет, побежал – за мной.
Он говорил: «Ты знаешь, уймы всяких правил
Чужих держался, будто был шальной;
Считал ведь: самый сильный, лучший выживает,
Существовать хотел, как все живут...
Постой! – дорога здесь похабная, кривая...
Не вспомню, друг: тебя-то как зовут?!
Жизнь мне связала правил свод, как шарф из петель.
Я принял: глупым, гадким, жалким был.
Я в человеке человека не заметил
И этим человека погубил.
Так я, – моргая, – ведь совсем-совсем не пьющий.
Ответь-ка, друг, мы... Я – еще живой?» –
Нет! Этот тип, ко мне столь нагло пристающий,
Видать, набрался этак не впервой.
Помочь мне?! Он себе помочь не в состоянье!
Чего-то явно хочет от меня.
Прилип, на «ты»; бормочет, словно по заданью;
Глядит, как будто я ему – родня...
Споткнулся Степа; зашатался, неуклюже
Ища опору. И упал в траву.
Пошел я дальше. Мимо. Прямо через лужу.
Еще услышал: «Как тебя зовут???» –
Дела закончил. Дома снял промокший китель.
Трясет, хоть долго у огня стою:
Я в человеке человека не увидел!
Я человеком быть перестаю?»